Наваждение (СИ)

Отбрасываю окурок и достаю телефон из кармана. Набираю один из трёх номеров в адресной книге. Мне похрен, что сейчас четыре часа утра, я знаю, что он ответит. Через несколько гудков раздаётся тихий ровный голос.

— Что случилось?

— Поставь в пятницу против меня Пиночета.

— Ты уверен? — после долгой паузы отвечает мой собеседник.

— Более чем. Первый круг Цеп, второй — Пиночет.

— Ты в своём уме? Я не собираюсь терять деньги. Или Цеп, или Пиночет, — голос моего босса тихий и спокойный, с едва уловимой ноткой раздражения.

— Послушай меня, — цежу я сквозь зубы. — Я знаю, что он сильный противник и почти равный мне. Я знаю, что он и Калининские давно хотят потягаться с тобой. Так дадим им возможность облажаться. Только представь, сколько ты поднимешь бабла, если я на втором круге завалю Пиночета. А я его завалю.

— От такого зрелища не откажутся важные люди, — задумчиво произносит босс. — Поднять можно будет не только на ставках…

— Остальное меня не касается, — перебиваю я Тарантино. — Просто выпусти меня на второй круг.

— Хорошо, только не подведи меня.

Я отключаюсь сразу, как слышу одобрение. Большего мне и не надо.

Глава 9. Ася

После ночи в клубе просыпаюсь только ближе к обеду. Потягиваюсь в постели. Сегодня можно никуда не торопиться. Воскресенье.

Вспоминаю вчерашний вечер и тянусь к телефону. Так и есть. Пропущенные звонки и сообщения от Кати. Улыбаюсь. Ничего, пусть немножко помучается. А я пока придумаю наказание для неё. Обещаю, оно не будет таким жестоким, как её проделка.

Что касается Стаса, то решаю не думать о нём. Отпустить ситуацию и посмотреть, что из этого выйдет. Он мне нравится, теперь я в этом точно уверена. Но его поведение остаётся для меня загадкой. Я не понимаю его. Пока не понимаю. А он со своей стороны не стремится что-то мне объяснить. Играет в какую-то игру, правила которой установил сам, а меня не поставил в известность. То притягивает меня к себе, то отталкивает. То ревнует, то оскорбляет на ровном месте. То волнуется за меня, то игнорирует. Какие-то тайны, секреты, интриги. Но это работает и моё внимание приковано лишь к нему. И отступать мне совсем не хочется. Скорее наоборот, хочется обыграть его.

Прислушиваюсь к тишине в квартире. Мама с ночной смены наверняка спит, и я стараюсь издавать поменьше шума, когда выбираюсь из нагретого местечка и выхожу из своей спальни. Но в соседней комнате пусто. Я хмурюсь и заглядываю на кухню, где и нахожу её.

Мама сидит за столом, спиной ко мне и смотрит в окно. Плечи поникшие, голова наклонена на бок. Указательный палец методично обводит край чашки с уже остывшим, как я вижу, кофе. Подхожу к ней и обнимаю, зарываюсь носом в волнистые волосы пшеничного цвета и вдыхаю родной запах.

— Привет. — Целую её в щёку и прижимаюсь к ней своей щекой. И чувствую улыбку.

— Привет, — мама гладит меня по руке. — Выспалась?

— Угу. А ты чего не ложишься? Устала ведь.

— Что-то не хочется, — слабым голосом отвечает она, и я начинаю волноваться.

— Трудная ночь? — Заглядываю в мамины серые, как у меня, глаза и замечаю покрасневшие от усталости склеры.

— Обычная, — отвечает она и пожимает плечами.

Я вижу, что мама расстроена. Возможно, даже плакала совсем недавно. Уверена, что причина совсем не в работе. Забираю остывший кофе и выливаю его.

— Хочешь, сварю тебе новый? Или давай приготовлю тебе завтрак. Что бы ты хотела? Может яичницу? Или кашу?

Так хочется позаботиться о ней. Доставить радость. Сделать её день лучше. Не могу смотреть на неё в таком состоянии. Сердце кровью обливается.

— Мам, так нельзя, слышишь? Ты должна отдыхать. И есть нормально. Каша или яичница?

Мама встряхивает головой, и её красивые золотистые локоны рассыпаются по плечам. Улыбка появляется на мягких губах.

— Да, ты права, дочка. Кашу. Я буду кашу. А давай вместе позавтракаем?

Я облегчённо улыбаюсь. И подпрыгнув от радости, иду к плите. А мама загружает в кофеварку новую порцию кофейных зёрен.

— Ваша овсянка, сэээр! — через пятнадцать минут сообщаю гнусавым голосом Бэрримора[1] и ставлю на стол две дымящиеся тарелки каши.

Мама прыскает от смеха, и я подхватываю. Давно мы вот так вместе не проводили утро.

— Как дела в институте? — интересуется мама, с аппетитом поедая моё кулинарное творение.

— Хорошо, — отвечаю, наслаждаясь её присутствием и нашим совместным завтраком.

— А вообще как дела?

Пожимаю плечами.

— Как обычно. Всё хорошо, мам, не беспокойся за меня.

Мамин вопрос возвращает меня к мыслям о Стасе. Но я пока не хочу говорить ей о моём новом знакомом. Боюсь, она не оценит наше странное общение.

После завтрака я убираю со стола и мою посуду. Наблюдаю за мамой. Она снова смотрит в окно, обхватив обеими ладонями чашку с новой порцией горячего кофе. На её лице застыло задумчивое выражение. Заканчиваю с уборкой и снова сажусь рядом с ней. Смотрю туда же, куда и она.

— Скучаешь по папе? — решаю поднять непростую тему. Мне кажется, маме пора выговориться. Потому что работа ей явно не помогает справиться с болью.

Она на несколько секунд задерживает дыхание и неопределённо пожимает плечами.

— Ты его ещё любишь?