Наваждение

— Мне нравится слалом, — призналась она. — Даже больше, чем скоростной спуск. Как это ни смешно, мой отец был слаломистом, и, когда я была маленькая, мы часто ездили в Кортина-д'Ампеццо.

Впрочем, отец всегда упрекал меня, что я слишком осторожничаю перед воротами.

Моник с важным видом кивнула. Она-то любила горные лыжи именно за скорость.

— Да, мама, — сказала она. — Ты все время трусишь. Поэтому-то тебе больше нравится слалом.

Другое дело скоростной спуск. Там — ух! — и летишь, а здесь…

Она пренебрежительно махнула рукой, а Чарли подумал, что Франческа тоже обладает множеством самых разнообразных достоинств, которые до сих пор оставались скрытыми или попросту невостребованными. Ее запасы нежности и доброты были огромны, но она не могла или не хотела делиться ими, и Чарли искренне пожалел об этом.

И все же ему нравилось быть с нею рядом. Резкость и замкнутость, ощутимое, может быть, неосознанное сопротивление, которое он ощущал в первые дни их знакомства, больше не проявлялись, и Франческа казалась спокойной и умиротворенной.

Кроме того, ей нравились лыжи, и она отдавалась любимому занятию с наслаждением.

Постоянное присутствие Чарли, к которому она сначала отнеслась так настороженно, тоже перестало ее тяготить. К концу дня они оба чувствовали себя старыми друзьями, а стороннему наблюдателю они и вовсе могли показаться дружной семьей, совершающей привычный воскресный ритуал. Правда, Моник так и норовила улизнуть, и хотя Франческа старалась приглядывать за ней, толку от этого не было никакого. В результате Франческа скользила рядом с Чарли, а ее строптивая дочь, вздымая тучи снега, мчалась далеко впереди.

Наконец они сняли лыжи и, уложив их в машину, отправились в кафе, чтобы перекусить перед обратной дорогой. К этому времени Моник заметно устала — она даже недопила свой шоколадный коктейль, — зато Франческа буквально лучилась счастьем. От ветра и мороза ее нежно-персиковая кожа порозовела, а глаза напоминали сияющие изумруды.

— Это просто здорово, что ты нас вытащил, — сказала она. — Я отлично отдохнула. Раньше мне все время казалось, что здесь не так интересно, как в Европе, но теперь я даже не буду об этом думать. Мне здесь очень нравится.

— В следующий раз, — осторожно заметил Чарли, — можно будет съездить куда-нибудь еще.

Ведь Клэрмонт — не единственный лыжный курорт в этих краях. Почему бы, например, не съездить в Вермонт, куда я и собирался с самого начала.

На худой конец у нас есть Шугарбуш. Там неплохие трассы, только по выходным на них бывает слишком многолюдно. Но если мы выберемся в будний день…

— Что ж, я совсем не против, — спокойно ответила Франческа, и Чарли подумал, что она, похоже, больше его не боится. Она никак не отреагировала на его замечание о «следующем разе», да и за крохотным столиком кафе они сидели так близко, что их ноги едва не соприкасались. Это было так неожиданно и приятно, что по спине Чарли побежали мурашки.

Ничего подобного с ним не происходило с тех самых пор, как Кэрол оставила его. Раза два — еще в Лондоне — женщины откровенно приглашали его на свидание, но Чарли не откликался на призывы этих сладкозвучных сирен. Тогда любая мысль о том, что в его жизни может быть какая-то другая женщина, кроме Кэрол, приводила его в ужас. Изменить же ей просто из мести Чарли не мог.

Но Франческа — застенчивая, робкая, израненная душа — начинала понемногу отогревать его замерзшее сердце.

Возвращаться в Шелбурн-Фоллс Чарли не хотелось, и, чтобы оттянуть расставание, он предложил остановиться по дороге у какого-нибудь ресторана и поужинать как следует. Предложение его — от лица обеих дам — приняла Моник, хотя глаза у нее буквально закрывались от усталости. Впрочем, когда они оказались в «Клэрмонт-Инн» и им подали чудесные горячие сандвичи с мясом индейки, картофельное пюре и консервированную клубнику, Моник тут же стряхнула с себя сонливость и приняла самое активное участие в беседе. Именно от нее Чарли узнал, что Моник и Франческа «ну просто обожают» средневековые замки, к которым он был так неравнодушен.

Но когда они поели и снова тронулись в путь, Моник начала откровенно зевать и тереть глаза.

Правда, садиться на заднее сиденье она категорически отказалась, поэтому задремала она на переднем, привалившись головой к Чарли.

И на этот раз, когда Чарли затормозил перед маленьким домиком Франчески, она сумела справиться со смущением и пригласила его зайти в дом на чашечку кофе. Она чувствовала, что должна чем-то отблагодарить его за чудесный день.

Моник так разоспалась, что не проснулась даже тогда, когда Чарли подхватил ее на руки. В прихожей он бережно поставил ее на пол, и Франческа шепнула ему, что должна сначала уложить девочку.

С этими словами она повела ее куда-то в глубь дома, головой указав Чарли на дверь гостиной.

Гостиная в доме Франчески была небольшой, но казалась еще меньше из-за огромного количества книг в комнате. Чарли, заинтересовавшись, стал рассматривать корешки на книжных полках.