Наваждение

Франсуа и сам задавал себе тот же вопрос, но ответа не находил. Больше того, он, похоже, начинал жалеть, что не приехал к ней раньше! Его друзья из племени сенека рассказывали Франсуа о красивой белой женщине, которая поселилась в лесу, и он сразу догадался, о ком идет речь. Но что-то помешало ему отправиться в дорогу, чтобы повидаться с ней. Нет, не так… Ну конечно, не так! Он вовсе не собирался навещать ее. И тем не менее он был здесь, рядом с ней.

Вытянув" губы трубочкой, Франсуа негромко свистнул, и его конь, оставив облюбованную полянку, послушно зашагал по тропе следом за хозяином.

— Я приехал к вам, чтобы извиниться, — сказал Франсуа первое, что пришло ему в голову, и искоса посмотрел на нее. Если Сара и была удивлена, то не подала виду. Лицо ее показалось ему совершенно спокойным и даже скучающим.

На Саре в этот день было простое голубое платье-сарафан с белой блузкой и фартуком. Когда-то так одевались работницы в поместье ее отца. Сейчас Сара вела примерно такую же жизнь, как и они, — простую, безыскусную и, в общем-то, не очень легкую, но зато она была себе хозяйка и над нею не довлели ни условности света, ни злая воля тирана-мужа. Но Франсуа смотрел на нее другими глазами и видел ее в ином свете. Она казалась ему духом, явившимся из другого мира, — женщиной, подобных которой он не только никогда не встречал, но о которой не осмеливался даже мечтать.

— Я знаю, что напугал вас тогда, — проговорил он. — И теперь жалею об этом. Но мне казалось, что я поступаю правильно. Жизнь здесь жестока, а зимы — длинны и суровы. Существуют и другие опасности…

Он говорил, а Сара прислушивалась к его акценту и находила его, как ни странно, приятным.

Он не был чисто французским, как она подумала вначале, — время от времени она улавливала в нем гортанные звуки и непривычные интонации, которые, несомненно, были следствием его долгой жизни среди индейцев. Английский язык Франсуа, несомненно, учил в детстве и говорил на нем безупречно.

— Кладбища Нового Света полны теми, кому не следовало приезжать сюда, но вы, похоже, к их числу не относитесь, — неожиданно заключил он, и на его губах появилась мягкая улыбка, которая нисколько не вязалась с его устрашающей внешностью.

Эта мысль пришла к нему не вдруг — Франсуа начал думать об этом через считанные дни после их встречи в заснеженном ночном лесу. С тех пор он часто жалел, что не может сказать ей этого лично. Теперь такая возможность ему представилась, и Франсуа был рад ею воспользоваться — как рад был и тому, что Сара, кажется, расположена его слушать. Он давно понял, что она сердится на него, и боялся, что она не станет с ним разговаривать.

— У индейцев есть легенда о женщине, которая пожертвовала своей жизнью, спасая честь сына. За это боги взяли ее на небо и даровали ей вечную жизнь среди звезд. Они сделали ее звездой, и отныне она указывает путь всем воинам, помогая им не заблудиться во тьме. — С этими словами Франсуа поднял голову и посмотрел на небо, как будто надеялся разглядеть на небосклоне ту самую звезду, о которой только что говорил. Потом он снова улыбнулся.

— Индейцы верят, что после смерти наши души отправляются на небо и живут там в краю Вечной Охоты. Иногда, когда я вспоминаю всех людей, которых я когда-то знал, эти мысли утешают меня…

Сара не посмела спросить, кто были эти люди и кем они ему приходились. Сама она сразу подумала о своих детях, которые умерли, не родившись, или прожили всего несколько часов.

— Мне тоже хотелось бы верить, что это так и есть, — негромко сказала Сара и смущенно улыбнулась. Быть может, подумала она, Франсуа вовсе не такой свирепый и бессердечный, каким он представлялся ей или стремился казаться.

Эта мысль была такой неожиданной, что Сара тут же напомнила себе об осторожности.

— Джеймс, я имею в виду полковника Стокбриджа, утверждает, что у нас с вами много общего, — сказал Франсуа. — Во всяком случае, у каждого из нас когда-то была другая жизнь: у меня во Франции, у вас — в Англии, но мы оба отказались от нее ради чего-то лучшего…

Сара, соглашаясь с ним, кивнула. Эта мысль посетила и ее, однако она тут же задумалась, что мог знать о ней полковник Стокбридж — и что мог знать о ней Франсуа. Неужели до полковника дошли все те ужасные слухи, которые ходили о ней в Бостоне, и он поделился ими со своим другом? Это было бы поистине ужасно!

— Должно быть, — продолжал между тем Франсуа, — с вами произошло что-то… не слишком приятное, если вы решились бросить все и начать новую, совершенно другую жизнь. Вы еще молоды, вы знатны, быть может, богаты или были богаты…

Если вы почему-либо не могли жить у себя на родине, вы могли бы блистать в Париже, в Нью-Йорке или в Бостоне. Но вы предпочли Шелбурн…