Наваждение

— Кстати, вот еще что, — начал он. — А не была ли Хелен… то есть я имел в виду… она ведь совершала иногда странные поступки… или непонятные?

Пендергаст, казалось, напрягся.

— Я не уверен, что понял вас.

— Ну вот эти ее… — д’Агоста опять замялся. — Неожиданные поездки в странные места. Тайны. Кража птиц — двух чучел из музея, а потом живого попугая у Доанов. Быть может, у Хелен случился какой-то срыв или она перенесла нервное потрясение? В Рокленде я слышал, что семья у нее была не совсем нормальная…

Лейтенант замолчал: температура в пространстве между ним и собеседником словно бы понизилась на несколько градусов.

Лицо у Пендергаста не изменилось, но заговорил он самым официальным голосом:

— Хелен Эстерхази, возможно, была необычной. Однако она была самой разумной, самой нормальной из всех, кого я знаю.

— Да я не сомневаюсь. Я просто…

— И она не поддавалась ничьему давлению.

— Конечно, — поспешно сказал д’Агоста. Зря он об этом заговорил.

— Думаю, гораздо полезнее будет обсудить более насущное дело. — Пендергаст повернул разговор в другое русло. — Есть нечто, что вы должны узнать вот о ком… — Он выдернул из кармана пиджака тонкий конверт и извлек из него листок бумаги. — Джон Вудхауз Трапп. Пятьдесят восемь лет. Место рождения — Флоренс, штат Южная Каролина. Теперешнее место проживания — Сиеста-Ки, Бич-роуд — 4112. Профессий у него много: торговец произведениями искусства, владелец галереи, экспортно-импортные операции… Да, еще он занимался граверским делом. — Пендергаст убрал бумагу в конверт. — Гравюры его довольно любопытные.

— Какие именно?

— С портретами президентов.

— Так он фальшивомонетчик?

— Им занималась наша секретная служба. Доказать ничего не удалось. Было еще расследование по поводу контрабанды слоновой кости и рогов носорога — и то и другое запрещено в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Конвенцией о вымирающих видах. Опять же ничего не доказали.

— Тип скользкий, как угорь.

— Очень изобретательный, решительный — и опасный. — Пендергаст помолчал. — Есть еще одна важная вещь. Его имя — Джон Вудхауз Трапп.

— Ну и?..

— Он прямой потомок Джона Джеймса Одюбона — через его сына Джона Вудхауза Одюбона.

— Вот черт…

— Джон Вудхауз и сам был художник. Он окончил последнюю работу Одюбона «Живородящие четвероногие Северной Америки», нарисовал больше половины гравюр, после того как его отец неожиданно заболел.

Д’Агоста присвистнул.

— Так Трапп, видимо, считает, что «Черная рамка» принадлежит ему по праву!

— Я так и предположил. Оказывается, большую часть жизни он посвятил ее поискам, но в последние годы вдруг сдался.

— А чем он теперь занимается?

— Мне не удалось выяснить. Свои дела он не афиширует. — Пендергаст посмотрел в окно. — Нам нужно быть осторожными, Винсент. Очень осторожными.

28

Сарасота, штат Флорида

Городок Сиеста-Ки приятно поразил д’Агосту: неширокие, засаженные пальмами улицы, изумрудно-зеленые лужайки, спускающиеся к лазурным бухточкам, похожим на драгоценные каменья, извилистые каналы, по которым неспешно скользят прогулочные лодки. Берег — широкий, песок — белый и мелкий, как сахар; края песчаной полосы теряются в туманной дымке. С одной стороны — розовый закатный океан, с другой — роскошные отели и жилые дома, а меж ними — бассейны, особняки, рестораны.

Солнце садилось. Загорающие, строители песчаных замков и прочие пляжные бездельники — все как по сигналу замерли, глядя на запад. Развернули шезлонги, подняли видеокамеры.

Д’Агоста посмотрел, куда и все. Солнце — огненный оранжевый полукруг — погружалось в Мексиканский залив. До сих пор д’Агоста видел лишь, как солнце садится за нью-йоркские небоскребы да за нью-джерсийские заводские трубы, и теперь удивлялся: вот только что солнце было здесь, садилось, на глазах опускалось за бесконечную ровную линию горизонта… и вдруг пропало, только розовые полосы тянулись вслед за ним по воде. Он облизнул губы и почувствовал слабый вкус моря. Не нужно большого воображения, чтоб представить, как он поедет в какое-нибудь такое место с Лорой — когда все будет позади.

Квартира Траппа располагалась на верхнем этаже шикарной высотки, стоящей над пляжем. Детективы поднялись на лифте, и Пендергаст позвонил в дверь. После долгой тишины послышался легкий шорох: в двери открылся смотровой глазок. Еще одна пауза, затем щелкнули запоры, и дверь распахнулась.

За порогом стоял мужчина — невысокий, хилого телосложения, густые черные волосы зачесаны назад и смазаны бриллиантином.

— Слушаю вас.

Пендергаст показал свой жетон, д’Агоста — тоже.

— Мистер Трапп?

Тот посмотрел на один жетон, потом на другой и перевел взгляд на агента. На лице Траппа волнения или страха не было — только легкое любопытство.

— Можно войти?

Хозяин помедлил, потом открыл дверь пошире.

Детективы прошли через холл в гостиную, обставленную богато и кричаще: венецианские окна, обрамленные тяжелыми золотыми шторами, выходят на океан, пол устлан белым ворсовым ковром, в воздухе витает тонкий запах благовоний. С тахты на гостей смотрели два шпица — черный и белый.