Наваждение

Еще до полуночи они успели добраться до прогалины под названием Средоточие Света - излюбленного места свиданий, которое в последнее время, по причине соседства с Кипарисами, утратило присущее ему в прошлом романтическое очарование. Юные парочки по большей части предпочитали теперь встречаться в других местах. Как и предполагал Кинц во Дерриваль, они не встретили на поляне ни души.

Осторожно опустив сумку посреди поляны на круг мелкого белого гравия, Кинц высвободил Глориэль, и вместо парусины над ней засияло усыпанное звездами небо. Чувствительница, судя по всему, начала приспосабливаться к своему новому окружению. По ее стеклянным рожкам пробежали прерывистые огоньки, она испустила несколько тревожных посвистов и задумчиво загудела.

Кинц во Дерриваль склонился над своим творением.

- Верь мне, красавица моя, - произнес он умоляюще, - не бойся и не сомневайся.

Элистэ не терпелось уйти.

- Что теперь, дядюшка? - спросила она.

- Теперь-то и начнется потеха. Отойди. Нет, дальше, к самому краю прогалины. Скорее, детка.

Взяв Элистэ за руку, он увлек ее под сень деревьев, окружающих Средоточие Света. Элистэ безмолвно повиновалась, уверенная, что сейчас все объяснится.

Так оно и произошло. Под деревьями Кинц во Дерриваль остановился, глубоко вздохнул и принялся шевелить губами. И тут началось такое...

Элистэ не сводила глаз с дядюшки, который, казалось, не замечал ее. Он что-то бормотал себе под нос, и хотя она не слышала, что именно, но почему-то посмотрела на Глориэль - и поймала миг великого преображения. Лишь секунду назад Чувствительница спокойно пребывала посреди прогалины низкая овальная сфера, испускающая пульсирующее свечение, - и вдруг выросла в нечто чудовищное, огромное, выше самых высоких деревьев. Огни погасли, урчание стихло. Она омертвела. Внезапная метаморфоза заняла всего миг и произошла в полнейшей тишине. Элистэ научилась противиться наваждениям, но даже ее это застало врасплох. Такого она никак не ожидала. Глориэль и под огромным своим подобием оставалась все той же приземистой полусферой во всеоружии своих ощущений. Но неподготовленный взгляд никогда бы не различил малой Чувствительницы под гигантской новоявленной Оцепенелостью.

- Ну, дядюшка, нет слов!

- Она тебе нравится, дорогая моя?

- Занятно. Очень занятно. Но зачем?

- Наживка, дитя мое. Наживка. Глориэль останется здесь на ночь, и уж не заметить ее - в теперешнем-то виде - вряд ли возможно.

- Еще бы! Утром тут будет не протолкнуться. Но для чего вы... Ой, поняла! Сюда приведут сестру или отца Уисса Валёра, чтобы пробудить Оцепенелость, правда?

- Ты у меня, как всегда, умница.

- А вдруг они что-то заподозрят? Они же знают, что в столице действует чародей из Возвышенных, знают про вас, и внезапное появление огромной невиданной Оцепенелости заставит их насторожиться...

- Чистая правда, дитя мое. Однако я думаю, что новая Чувствительница с ее неизведанными возможностями будет для них непреодолимым соблазном. Народному Авангарду не под силу транспортировать Глориэль в Арсенал. То есть им так покажется, а стало быть, у них не останется иного выхода, как доставить к Оцепенелости кого-нибудь из пленных чародеев.

- И, вероятно, под особо усиленной охраной?

- Разумеется, но с этим я, пожалуй, управлюсь К тому же мне помогут. Тут Глориэли предстоит сыграть свою роль.

- Вот как? А что она будет делать? - спросила Элистэ, снедаемая любопытством; у нее дух захватывало от того, что дядя приобщил ее к своим чародейным замыслам. - И когда?

- Вскоре. Завтра вечером я вернусь сюда, и все начнется.

- Дивно! Я приду с вами.

- Ох, дорогая моя, я бы тебе не советовал.

- Как? Отстранить меня после того, как я вам помогла? Нет, это просто несправедливо!

- Дитя мое, я же забочусь о тебе.

- Ну, пока я с вами, мне ничего не грозит, - заявила Элистэ и вдруг поняла, что ни за что не позволит дядюшке лишить ее такого захватывающего приключения. - А кроме того, вдруг понадобится унести Глориэль? Вам одному не справиться, да и Дреф, скорее всего, будет занят своими делами. А я сумею вам помочь. Сумею помочь Глориэли.

"В яблочко".

Дядюшка Кинц поежился.

- Дорогая моя, лучше поговорить об этом в другом месте, но не здесь и не сейчас. Давай-ка вернемся домой.

Элистэ не стала спорить, и они направились к дорожке.

Вдруг позади раздалось гневное шипение, заставившее их обернуться. Глориэль под своим огромным подобием вся тряслась и вибрировала, ее огоньки разгорелись яростным алым свечением, маленькие лопасти вращались во всю свою мощь.

- Что с ней? - спросила Элистэ. - Почему... ох!

Белый камешек просвистел в воздухе подобно пуле и угодил ей в ногу. Многочисленные юбки смягчили удар, но она все равно пошатнулась. В нес полетел второй камешек - и тоже попал в цель. Элистэ вскрикнула от боли, бросилась за дерево и осторожно выглянула из-за ствола.