Наваждение

Дом стоял под солнцем целыми днями. Первый этаж кирпичный, на толстом фундаменте стоят толстые колонны, они держат балкон – веранду второго этажа. Второй этаж совсем небольшой деревянный. Главное на втором этаже это балкон – веранда под козырьком. И дождь не страшен, на нём можно проводить время и в тёплые, и в дождливые дни. Вид с балкона открывается на лес, густой, шумящий на ветру, и так оглушительно всю ночь поют соловьи в лесу.

Хозяева были такие же светлые и радушные люди под стать их светлому, тёплому дому. Со стороны можно сказать, что не дом согревает хозяев, а хозяева согревают дом светом и теплом своей души.

В глазах Гордея, Лиза всегда несла в себе свет, тепло, и нескончаемый поток радости, позитива и спокойствия. Первое поколение дружили и общались очень близко, даже доверительно с дедушками и бабушками Гордея. Второе поколение просто здоровалось, так же, как и третье, и теперь четвёртое это Гордей. Бабушки очень хорошо помнят прадеда Лизы, ходит легенда о его любви к одной из бабушек Гордея, только имя держится в тайне. Но Гордея мама верит этой легенде, потому что забора между участками нет, только благодаря сирени, которая разрослась и стала живым забором.

Гордею трудно догадаться к кому испытывал сильную любовь прадед Лизы. Так и прожили две сестры рядом, всю свою жизнь, ухаживая друг за другом, и соблюдая порядок в доме.

Так прошли и годы детства, и юности Лизы и Гордея. С того времени уже прошло много лет, и многое осталось в прошлом.

Глава 4

День стоял солнечным. На чистом, голубом небе расходились тонкие лучи яркого солнца, и день был ласковым, и тёплым.

– «Хочется раствориться в дневном свете подобно сахару в тёплой воде, не идти, не вставать, не говорить, и даже просто не двигаться». – С грустью в душе думала она. Лиза смотрела с замиранием, её светло – голубые глаза, с чёрной крохотной точкой зрачка, не сводили взгляда с рыси: ровная, длинная шея, по всей длине носа пролегали параллельно друг другу две чёрные линии, они выразительно подчёркивали форму её носа. Так долго она на неё смотрела, как только могла, они встретились глазами, та посмотрела ей в глаза. Взгляд пристальный, проницательный, миндалевидные глаза с окрасом змеи, они смотрели на неё глазами хищника, при этом её взгляд оставался спокойным, и достаточно долгим, она всматривалась в лицо Лизы. Под пристальным взглядом, смотрящим в упор не отводя глаз, рысь смотрела на Лизу, она держалась очень уверенно и спокойно, сохраняя своё достоинство, с полным смирением возлежала над своей пещерой. Лизу восхитило, что в этом хищнике царит благородный дух, она просто почувствовала, что в этом маленьком, неопытном хищнике столько тепла и доброты, что она уже давно не встречала в людях. Она удерживала Лизу, как держит магнит. Лиза чувствовала, что ей хорошо, что ей давно не было так спокойно и хорошо. От этих чувств, стало одиноко. Она осознавала, что это хищник, животное, а не человек. Сколько раз она хотела увидеть хоть немного из того, что могла сейчас увидеть и почувствовать в этой рыси, её расположение к себе, встретить в людях. Начитавшись всевозможных книг, в которых только и говорилось о благородстве человеческих душ, а в жизни, то во, что она так твёрдо верила и быть не могло. В Глазах этого хищника она увидела кроткое спокойствие, с которым взирала эта рысь, и в этом смирении нет тревоги, страха, только полный покой. Этот покой он был ей знаком, а точнее близок, к нему тянулась её душа уже давно, Рысь смогла прочувствовать, что Лизе очень одиноко. Когда услышала голос за спиной: – Мы едим или идём? На, что она даже не повернула головы, двигаясь вперёд, с откликом:

– Нет, я поднимусь. – Мужчина, который к ней обращался, был уже не молодой, совсем белый, или сплошь седой, у него небольшая, белая борода, а усы на концах были задёрнуты к верху. Усы были широкие, густые, и всё в целом смотрелось ровно и гармонично с его светло – седой волнистой шевелюрой волос. Он был весьма элегантно одет, клетчатый пиджак под стать его волосам, коричневые, строгие брюки облегали его стройные, ровные ноги. И бордовые ботинки из мягкой начищенной кожи, видимо сшитые на заказ.

Всё в нём говорило о его состоятельном положении в обществе, в котором он жил.