Наваждение

Вышла со своей громоздкой сумкой на Тверскую. Да, здесь еще гуляло много народу. В основном — такие же молоденькие девушки, как она, только гораздо более нарядные. Они, похоже, никуда не торопились: держась стайками, курили, ели мороженое или просто весело болтали.

«Сразу видно — москвички, — подумала она. — У нас в Рыбинске выходят вечерами погулять к Волге, а здесь, значит, на Тверскую. Да-да, я слышала: это центральная магистраль Москвы, и раньше она называлась улицей Горького».

Время от времени к щебечущим красавицам подъезжал автомобиль, и одна или две девушки исчезали за его дверцами.

Катя смотрела на своих сверстниц не без зависти: везет же некоторым, у них с личной жизнью все в порядке, вот приезжают их любимые мужчины и заботливо отвозят домой…

Внезапно и рядом с ней остановилась такая же роскошная иномарка.

— Ага, новенькая! — раздались мужские голоса из салона. — Да забавная какая! Видать, у нее специализация особая. Эй, красавица! Что у тебя в сумке?

Катя вспомнила о своих обязанностях менеджера.

— У нашей фирмы для вас сюрприз! — бойко произнесла она затверженный текст. И, боясь, что ее монолог в полном объеме, как обычно, не дослушают, выпалила самую суть, учитывая, что перед нею мужчины: — Это повысит вашу потенцию!

— Ого! Кайф! Мы обожаем сюрпризы, правда? Особенно такого сорта.

Из окошка машины высунулось лицо, наполовину прикрытое, несмотря на ночь, темными очками:

— Эй! Нам вот эту, с сюрпризом!.. Да где ж этого сутенеришку черти носят?

Откуда ни возьмись, к Кате подбежал худой и вертлявый молодой человек:

— Ты кто такая? Решила, значит, сниматься сепаратно, в обход меня? Ловкачка.

— Сниматься? — недоумевающе переспросила Катя. — В кино? Извините, я не знала, что тут съемки идут, думала — так просто, гуляют все.

— Ты откуда взялась, целка безголовая? С Луны свалилась?

— С Волги я. Из Рыбинска.

Из иномарки поторопили:

— Ну! Чего там телитесь? Она что, дороже других? Обученная? Так называй таксу, не тяни, за нами не заржавеет.

Вертлявый прошипел над Катиным ухом:

— Руки в ноги — и мотай отсюда, поняла? А то и тебе не поздоровится, и мне заодно.

А из автомобиля уже лениво вылезли двое.

— Есть маза, нам тут яйца морочат, — растягивая слова, угрожающе проговорил первый, снял черные очки и аккуратно положил на крышу автомобиля.

— Прикинь! — Второй пожал мощными татуированными плечами, выступающими из надетой на голое тело джинсовой жилетки.

— Когда нам что-то не дают, мы берем сами, — философски изрек первый.

— Когда нам что-то не продают, мы берем даром, — поддержал второй.

Вертлявый пропищал:

— Предупредил же тебя, дебилка! — и боязливо отскочил в сторону, а те двое вплотную подступили к Кате, беря ее с обеих сторон под локти и подталкивая к машине, пока еще довольно деликатно.

— Что, зачем? — с запозданием перепугалась она. — Куда вы меня хотите везти?

— Повышать нашу потенцию, — сладким тоном, не предвещавшим тем не менее ничего хорошего, ответил ей первый. — Ты нам сама пообещала!

— Тебя ждет субботник, — облизнулся второй. — Коммунистический! Ударный труд, стахановские нормы.

Он замычал с вожделением и ткнул волосатую ручищу прямо ей в пах:

— Как обстоят дела с шахтой? Глубина забоя нормальная?

Катя зажала рот ладонью, чтобы ее не вырвало. До нее только сейчас начало доходить, что ее приняли за проститутку и что ночная Тверская — вовсе не место для невинных гуляний на свежем воздухе.

— Я не собираюсь никуда с вами ехать, — с трудом преодолев рвотный спазм, громко выкрикнула она, пытаясь вырваться.

Но «клиенты» уже с силой пригнули ей голову и ухватили под коленки, чтобы пихнуть на заднее сиденье.

— Пустите, гады!

В ответ ее больно пнули под зад. От толчка она разжала руку, и сумка с двумя оставшимися болванчиками звякнула об асфальт.

Катина карьера менеджера закончилась бесславно, теперь надо было позаботиться уже не о заработке, а о спасении собственной жизни. Исход «коммунистического субботника» мог оказаться самым плачевным.

— Кто-нибудь! Помогите! Похищают! — отчаянно взывала она к окружающим. — Люди! Люди вы или нет!

Лишь раскатистый хохот был ей ответом. И ему вторили тоненькие смешки нарядных симпатичных девушек, с любопытством наблюдавших этот спектакль.

И тут кто-то большой и быстрый, вынырнув из переулка, налетел на ее недругов. Катя не видела, кто это, она почувствовала только, как затрясся автомобиль, а клиенты выпустили ее ноги.

— Ошибаетесь, они не люди! — произнес голос, показавшийся ей смутно знакомым. — Они животные!

Дальше раздавались лишь короткие возгласы «съемщиков» и междометия:

— Эй ты, шиза, потише! Машина денег стоит… О, блин, очки…

Короткий звук удара, хруст стекла.

— Мы тебя из-под земли, хмырь, доста… У! Мои жубы!.. Ш-шорт, ствола не взял… Попадись мне в другой раж…

Катин неведомый защитник отвечал спокойно и холодно, будто не в драке участвовал, а подсчитывал доходы и расходы на калькуляторе:

— В другой раз умнее будешь. Обойдешь меня сторонкой. А эту девушку — тем более.