Наваждение

Рыженькая хохотушка в фирменном кокошнике успевала, и выполнять свои обязанности, и перебрасываться фразами с коллегой. Она быстренько провела через сканер мороженое, быстренько рассчитала мальчишку, также быстро провела то, что положил на транспортерную ленту Максим, и посмотрела на него.

– Пакет нужен? – спросила, улыбнувшись.

– Нет, спасибо. Не надо, – он хмуро взглянул на кассира. И улыбка в уголках ее красивых глаз на мгновение погасла. Показалось, что зрачки у нее при этом сузились, и лицо на какой-то миг привиделось лицом ночного существа. Максим даже отпрянул, окончательно смутив девушку. «Гарецкий, держи себя в руках, – мелькнула мысль, – Ведешь себя… как маньячила».

Сложив приобретенное в рюкзак, он вышел из наполненного гипнотизирующим ритмом магазина. На солнце. В свежесть – пусть и городскую – воздуха, с его легким теплым ветерком. И направился к остановке. Туда, куда собирался, было не близко.

Почти всю дорогу на автомате осмысливал, почему на его вопрос «кто ты?» она ответила «Я – Смерть и Возрождение». «Почему? – мучился, – Почему она назвала себя смертью и возрождением? Что хотела сказать этим? Или она и есть это? Почему тогда добавила, что она – любовь? Неужели любовь – это и есть смерть и возрождение?» Вопросы множились. А вместо ответов приходили смутные догадки. И такие же смутные чувственные привязки к ним. Словно вот-вот нахлынет озарение, заполнит собой душу и все станет ясным и понятным. Очнулся, когда оставалась одна остановка. Изнутри – оттуда, где только что пребывал, мир на мгновение показался серым и скучным, хотя вовсю светило солнце, а зелень еще и не помышляла о трансформации цвета.

Когда выходил из троллейбуса, заметил знакомую. Отвернулся, надеясь уйти не замеченным: не хотелось ни с кем разговаривать – переливать из пустого в порожнее. Но она его уже вычислила и улизнуть не дала.

– Макс? – голос выдал искренность радостной эмоции, – Гарецкий?

Он повернулся: делать вид, что не услышал, было бы уже слишком.

– Людочка! – воскликнул, словно искал ее, – Привет, дорогая! – окинул ее фигурку с ног до головы, – Выглядишь – супер.

– Привет, Максик, – она подошла вплотную, чуть ли не касаясь подбородком его груди, и заглянула в глаза – снизу вверх. Словно была в чем-то виновата. Словно ждала жеста – разрешения встать на цыпочки и поцеловать. Это продолжалось не больше секунды, после чего Людочка, не дождавшись, встрепенулась, – А что ты в нашем районе делаешь? – безапелляционно поинтересовалась она, хитренько с прищуром улыбаясь. Сказывались близкие, несколько раз случавшиеся отношения – без обязательств. Людочка – человек легкий. А потому – никаких обид и претензий. Теперь – «типа родственники» – можно сказать, брат и сестра. Все путем.

– Я? – Максим сделал попытку усмехнуться, – Да так. Надо кое-что.

– А, может… ко мне? – она наклонила головку и снова игриво прищурилась, – У меня – никого.

Мысль мгновенно заработала, всколыхнув знакомые чувства. Кровь, выталкиваемая сердцем с большей силой, побежала по артериям быстрее, и он уже готов был согласиться, мгновенно представив все Людочкины причуды. Но в последний момент в сознание вплыл образ таинственной незнакомки. И Людочка – нежнейшее создание – показалась в сравнении с ней каким-то крокодилом. А пикантные подробности, выпяченные сознанием и восторженно оцененные, вдруг приобрели оттенок пошлятины. И все.

– Извини, солнце… – он сожалел, что приходится лгать, но иначе сейчас не мог. Уловил мгновенное, но яркое сомнение на ее лице, – Извини – не сегодня. Мне надо…

– Да ладно, Гарецкий, – перебила она, – Проехали. Вижу…

– Нет, я вправду тороплюсь. Очень хочу, Людочка. Но не могу, пойми.

– Ну… – она посмотрела на него вопросительно, делая шаг назад, – я пошла? – паволока в ее глазах выдавала обиду. Людочка особо и не скрывала ее. Может, даже и не пыталась.

«Ну вот – обидел хорошую девчонку. Может, это ей надо сейчас, как глоток воздуха? А я… Когда уже научусь врать по-человечески?» – он почти разозлился на себя, почти готов был отмотать все назад, но понял, что уже бесполезно – поезд ушел.

– Пока, Людочка, – улыбнулся, как можно задорнее, и попытался свести все к шутке, – В следующий раз троекратно заглажу вину. Обещаю, – Максим приложил пальцы к губам, посылая ей воздушный поцелуй, – Пока, – повернулся и пошел. Не оглядываясь. Хотя чувствовал спиной, что она смотрит вслед.