Наваринское сражение. Битва трех адмиралов

– За победу! – сдвинули разом звенящий хрусталь Гейден с де Реньи. – Прозит!

Кодрингтон, подойдя к Гейдену, протянул ему руку:

– Совместным сражением с вами я буду гордиться, как лучшим событием всей жизни!

Де Реньи расплылся в улыбке:

– Забудем, господин адмирал, все наши былые недоразумения. Я искренне восхищен, с каким хладнокровием вы вводили в бой свои корабли!

– Благодарю! – растрогался Гейден. – И второй тост предлагаю за наши доблестные команды, которым мы обязаны нашей общей победой!

– Прозит! Прозит! Прозит!

* * *

Из воспоминаний Л.П. Гейдена: «После сражения все наши заботы были обращены на раненых; мертвых бросали в море, но служителям не можно было дать отдохновения, потому что надлежало быть готовыми к защищению от действия брандеров… надлежало исправить повреждения…»

На союзной эскадре к тому времени уже вовсю визжали пилы да стучали топоры. Команды исправляли многочисленные повреждения. Работы хватало… На «Генуе» и «Азии» были перебиты бизань-мачты и полетели все реи, зияла дырами стоявшая рядом «Сирена». Не лучше было и на российских судах. Более ж иных здесь потерпел флагманский «Азов». Разбитые мачты, обрывки такелажа и полторы сотни пробоин – вот цена победы этого героического корабля. Из письма П.С. Нахимова: «Корабли наши много потерпели, в особенности наш. Нам надобны все новые мачты, стеньги, нижние реи, надобно переменить многие перебитые бимсы, кницы, заделать пробоины… Надобно почти весь новый стоячий такелаж, многие нижние ванты и штаги перебиты даже в нескольких местах…» Немногим менее пострадали «Гангут» и «Иезекиль».

В людях наши потери были: убитых 59, да 139 раненых. Более всего, за половину, побито было все на том же «Азове». Англичане потеряли в пекле боя 75 убитыми и две сотни ранеными. Французы заплатили сорока тремя погибшими и ста тридцатью изувеченными. К счастью для союзников, турки и египтяне стреляли большей частью в такелаж, а не в борт и по палубам, так как в этом случае потери в людях были бы намного больше.

Потери противной стороны же были ужасающими. Сожжено более двух третей турецко-египетского флота: линейный корабль и тринадцать фрегатов, семнадцать корветов, бриги брандеры и шхуны… Разорванных ядрами, сгоревших и утонувших турок и египтян было за семь тысяч…

С первыми сумерками комендоры снова встали к пушкам. Как и в прошлую ночь, по бухте ходили дозорами шлюпки: малые вокруг судов, большие вокруг эскадр. Ночь, однако, в целом прошла спокойно, если не считать нескольких ружейных перестрелок с местными мародерами.

А утром в бухту вошло еще несколько союзных судов. Среди них и греческая шхуна. Ее капитан вручил адмиралам благодарственные письма греческого правительства. Тем временем деятельный Таир-паша собирал в глубине бухты остатки своего флота, ставил их в правильные линии под прикрытием береговых батарей. На борту турецких судов было пустынно, зато на берегу творилось столпотворение, там сгружали со шлюпок раненых, относили в кучи мертвых.

К концу дня союзные эскадры привелись уже в некоторый порядок, если не считать избитые «Азов», «Азию» и «Сирену». Затем была еще одна ночь в Наваринской бухте (уже третья). Выдалась она также беспокойной. Еще вечером с берега задул сильный шквалистый ветер, корабли крутило вокруг якорей, как на карусели. Несколько раз за ночь били тревоги, часовым то и дело мерещились атакующие брандеры. Но Бог был милостив, и все окончилось благополучно.

Наступившее утро было безрадостным. Все так же мотало на якорях, пенные волны с ревом бились в скалы Сфактерии, обдавая их многометровыми каскадами брызг. Не обошлось и без волнений. Сорвало с якоря фрегат «Проворный» и потащило на стоявший рядом «Александр Невский». Хотя на «Проворном» успели вовремя зацепиться на вспомогательных якорях, корму он себе все же разбил, «Невский» же от удара едва не выкинуло на камни. Вдали по всему окружию бухты было черно от войск – это к Наварину подошли мамелюки Ибрагим-паши. Они бесстрашно гарцевали на конях у самого прибоя и, силясь перекричать ревущее море, кричали что-то обидное, потрясая для верности кривыми саблями.

– Никак десанта опасаются! – резюмировал Гейден, наведя на беснующихся трубу.

– Нас поджидают, ждут, когда на скалы выбросит! – мрачно высказался стоявший рядом Лазарев. – Эти уж точно секим-башка сделают, ибо политесов не ведают!

Стоявшие на шканцах «Азова» офицеры непроизвольно поежились:

– Пора б уже и выбираться отсель, а то что-то загостились! Но куда идти, когда ветер противный?