Наука жить. Жизнь и ее модели

Следовательно, наши предположения о психологическом состоянии ребенка верны. Он дружелюбен и покорен, поэтому вряд ли будет тем, кто возьмет на себя главную роль при совершении преступления.

«По словам Майкла, кое-кого из бывших учителей он недолюбливал, но нынешний ему нравится».

Ребенок, разумеется, хочет, чтобы к нему хорошо относились, и его поведение – своего рода договор с вышестоящими: «Будь добр ко мне, а я буду добр к тебе». Но из-за своей необычайной безропотности мальчика легко втянуть в преступную деятельность. На хорошие поступки его было бы так же легко толкнуть, но банде это незачем. Мальчика нужно научить, как быть независимым и уверенным в себе. Увещеваниями и нотациями делу не помочь. Нужно дать ему прочувствовать свою личную ответственность.

«Большую часть времени он играет на улице: в салки, с мячом, в кости. Сверстники его, как правило, любят, а мальчишкам постарше он легко уступает».

Наши допущения снова и снова подтверждают записи в истории болезни. Чтобы его любили и ценили, Майкл пойдет на все.

«По словам Майкла, у него есть девушка, он иногда водит ее в кино, а иногда заглядывает к ней в гости. Они с братом по очереди носят лаковые ботинки. У них есть под эти ботинки соответствующая одежда, и после школы или по субботам они ходят на свидания».

«Они с братом». И снова подтверждение того, что он должен быть лидером. Ходить на свидания – явное подражания старшим ребятам.

«Мать говорит о сыне так: “Майк – славный мальчик. Ему хорошо дома. Любит играть с младшей сестрой, хотя порой дразнится. Не знаю, как он гуляет с Лысым. Лысый очень плохой. Майк не попадал в беду, пока с ним не знался. Он дважды пропустил школу; раз, когда ездил на Кони-Айленд, и еще, когда поехал со мной в больницу. Я не так хорошо говорю. Майк теперь с плохими ребятами гуляет. Думаю, надо переехать в другое место, где Майк найдет друзей получше”.

Мать говорит, что, когда она в пять уходит на работу, за Майклом присматривает отец и не дает тому убегать из дома. Она хочет, чтобы сын каждый день после обеда ходил в местный социальный центр, тогда у него не будет времени бродить по улицам. Майкл часто зарабатывает один-два доллара, которые относит домой матери, а она дает ему пять или десять центов».

Хотя ситуация, когда мальчик приносит деньги в семью, положительная, в конкретном случае она, вероятно, снова говорит о самоуничижении. И мать совершенно права насчет переезда в другой район. Ребенка, если он постоянно испытывает искушение, лучше увезти, нежели оставить беззащитным в условиях развращающих его обстоятельств. Отец может стать для сына главным, но поскольку он не может постоянно находиться дома, Майкл попадает под влияние старших ребят. Чувство независимости – единственное верное лекарство в его случае.

«Отец говорит так: “Майк не плохой. Он никогда не ворует деньги из дома, хотя мог бы стащить их у меня из кармана.” Леон относится к Майку как старший брат. Он будет драться за него и с ним. Старший брат охотно рассказывает, как побил какого-то мальчишку, защищая брата. При этом он чувствует, что сам намного лучше Майкла. Он дольше учится в школе, и оценки у него выше. А еще он не ворует и не играет в кости».

История болезни продолжает подтверждать наши прежние догадки. Старший брат дерется с Майклом и подавляет его, чтобы преодолеть собственное врожденное чувство неполноценности, в то время как Майкл поклоняется своему брату как герою.

«Майкл говорит: “Мама с папой больше всего любят Леона”. И Леон охотно это подтверждает, добавляя, что и младшая сестра больше любит его. Майкл очень любит и мать, и младшую сестру и не показывает свою обиду, хотя я знаю, что он ее чувствует».

Отсутствие недовольства ситуацией, скорее всего, означает, что Майкл терпит свое подчиненное положение, чтобы извлечь из него определенные преимущества. Здесь важно понять, действительно ли мышление ребенка находится на низком уровне, поэтому нужно обратиться к записям со школы.

«Майкл родился в заводском районе Нью-Йорка, где и мать, и отец целыми днями работали на фабрике. Детей отводили в ясли в восемь утра, а забирали в пять-шесть вечера. Так продолжалось три года. Затем детей отправили в католическую школу. Когда Майклу было восемь лет, семья переехала в Мичиган, но в том же году вернулась в Нью-Йорк. Эти переезды стоили Майклу года учебы в школе: хотя он был старше восьми лет, его отдали в первый класс. Сейчас он учится в 4 “А”. Лучшие оценки он получает по арифметике, а самые плохие – по чтению и правописанию».

Скорее всего, потеря года, из-за которой он оказался в классе с ребятами помладше, поставила его в неловкое положение. Но может быть, у него доминирует левая рука, ведь его прозвали Левый.