Нат Пинкертон и дом смерти

– Отнюдь нет! Напротив, я пришел к убеждению, что в это дело замешаны преступники, и только потому и взялся за расследование. Если бы я был склонен предположить умственное расстройство, то предоставил бы все дело врачам.

Старик Браун схватился за сердце и простонал:

– Боже праведный! Моя дочь в руках преступников! Ведь это ужасно! Приложите все усилия, мистер Пинкертон! Надо привлечь негодяев к ответственности, во чтобы то ни стало!

– Само собою разумеется, сделаю все, что могу! – отозвался сыщик.

– Но какая же может быть цель у преступников? Для чего им нужно так воздействовать на мою дочь?

– Это мы сейчас увидим! – ответил Нат Пинкертон с тонкой улыбкой. – Скажите, мистер Браун, вы не обнаружили никакой пропажи в вашем доме?

– О чем вы говорите?

– Я хочу сказать, все ли ваши деньги и ценные вещи в целости?

– Я не проверял их!

– Мистер Эринг рассказал, что ваша дочь заявила ему, что она бесчестная и негодная девушка. Вот это-то и наводит меня на определенную мысль. Она добавила, что стала такою из-за мертвецов.

– И вы допускаете мысль, что Лора…

– Буду просить вас убедиться воочию. Много ли у вас в доме драгоценностей?

– Только те, что принадлежали моей покойной жене. Они находятся в большом черном кожаном футляре, который хранится в шкафу в моем кабинете.

– Не угодно ли вам будет пройти туда?

Старик Браун слегка пошатывался, когда пошел впереди других. Им овладело ужасное опасение, возраставшее все больше, по мере того, как они приближались к кабинету.

Он вынул из шкафа большой черный футляр.

– Футляр этот я не открывал уже несколько лет, – проговорил он. – В нем находится список всех вещей.

Открыв замок и откинув крышку футляра, он в тот же момент вскрикнул и без чувств свалился на кресло.

Футляр был пуст, в нем не оказалось ни одной драгоценности.

– Так я и думал! – пробормотал Нат Пинкертон.

Когда старика привели в чувство, он, вспомнив, что случилось, затрясся всем телом от сдерживаемых рыданий.

Он открыл еще и верхнее отделение шкафа и вынул оттуда маленькую шкатулку.

– В этой шкатулке хранятся двадцать тысяч долларов наличными деньгами, – прошептал он, – шкатулка стоит здесь давно; благодаря случайности я еще не внес эти деньги в банк. Теперь только я о них вспомнил.

Он хотел открыть шкатулку, но не сумел сделать этого, так сильно тряслись его руки. Он передал ключ Нату Пинкертону, а сам опустился в кресло.

– Откройте шкатулку! – шепнул он.

Шкатулка была пуста.

Браун опять глухо застонал, но теперь Нат Пинкертон подошел к нему и положил ему руку на плечо:

– Успокойтесь, мистер Браун! Вы и сами не верите, что ваша дочь виновна в краже. Она взяла драгоценности и деньги, но не для себя. Ведь вы сами видели, как ужасно она страдала! Негодные преступники, пользуясь впечатлительностью молодой девушки, нарядились мертвецами и заставили ее передать им то, что она взяла отсюда, по их приказанию. Таким образом, поведение вашей дочери становится вполне понятным. Теперь нам останется разыскать негодяев и освободить вашу дочь из их рук!

Старик немного успокоился. Он поднялся и произнес:

– Вы правы, мистер Пинкертон! Моя дочь ни в чем не повинна, хотя и взяла драгоценности и деньги! Как бы там ни было, она не может подлежать юридической ответственности!

– Да и нравственной! – добавил Нат Пинкертон. – А теперь будьте добры проводить меня в комнату вашей дочери. Быть может, в ее письменном столе нам удастся найти какие-нибудь данные.

Старик Браун проводил Ната Пинкертона, инспектора Мак-Коннела и Эриха в комнату Лоры.

Войдя в уютную, изящно обставленную девичью комнату, Нат Пинкертон спросил:

– Имела ли ваша дочь какие-нибудь ценные вещи?

– Имела! Они должны находиться в том маленьком шкафчике, но теперь их, по всей вероятности, тоже нет!

Нат Пинкертон открыл шкаф и обнаружил, что и тут ничего не осталось.

Сыщик взял со стола лист бумаги и вынул карандаш.

– Будьте добры сказать, какие именно драгоценные вещи принадлежали вашей дочери?

– Больше всего она дорожила маленьким золотым, осыпанным бриллиантами сердечком на золотой цепочке, – ответил старик. – Это была память ее покойной матери, и потому она так ценила эту вещь, которая и сама по себе была довольно дорога. Она надевала ее очень редко. Посередине сердечка был вправлен большой бриллиант чистейшей воды, лучами которого озарялся весь медальон.

Нат Пинкертон записал все это и составил перечень всех других драгоценностей, о которых мог вспомнить старик Браун. Он уже раньше положил в карман записку из футляра, с реестром находившихся в нем вещей.

Теперь он начал обыск письменного стола. Открыв ящик, он увидел неоконченное письмо, содержавшее следующие слова:

«Дорогая Мэри!

Я не в силах больше выносить этот ужас! Мертвые зовут меня, и я должна идти! Я не могла избавиться от них ценою тех жертв, которые уже принесла…»

Нат Пинкертон протянул письмо Брауну.

– Это почерк Лоры! – сказал старик.

– Причем письмо, несомненно, обращено к ее подруге Мэри Стирман?

– По всей вероятности!