Наступление

Молодого человека звали Рамиль Галеев, он был наполовину русским, а наполовину татарином, и родился он в Казани, в большом городе в самом центре огромной страны, в большой и дружной семье. Мужчин в семье было двое, он сам да отец, ведущий конструктор на Казанском вертолетостроительном заводе, одном из пяти[100], что производил винтокрылые машины, боевые и гражданские. У него было целых три сестры и мать, учительница английского языка в самой обычной казанской средней школе. Поскольку у матери-учительницы английского языка сын просто не может не быть отличником по этому предмету — Рамиль вместе с сестрами учился английскому, считай с детского сада и говорил по-английски уже к первому классу. А поскольку отец работал конструктором на заводе — Рамиль нередко бывал на самом заводе. Предприятие считалось режимным, с ограниченным допуском — но в Советском Союзе считалось нормальным и правильным, если образовывались рабочие династии и сын начинал работать там же где отец — да и какой вред может принести обычный школьник? Потому сотрудники ВОХР, стоящие на проходной, когда видели Рамиля — улыбались и пускали его на завод.

В Казани, в отличие от Арсеньевска, Москвы и Ростова-на-Дону не было собственного КБ, производили и ремонтировали они вертолеты конструкции Михаила Леонтьевича Миля, конструктора вертолетов, не уступавшего знаменитому Игорю Сикорскому. Милевцы сидели в Москве и Ростове, а их заклятые друзья, КБ Камова, которое отняло у них победу на последнем конкурсе по созданию перспективного боевого вертолета — на другом конце страны, в Арсеньевске. Заводы в Улан-Удэ и Казани были предназначены для того, чтобы производить уже разработанную в других местах продукцию — но КБ в Казани все-таки было. Все дело было в том, что при производстве вертолетов поступали замечания и предложения от потребителей, надо было осваивать новые конструкции, часто приходившие из головных КБ сырыми, надо было оказывать помощь смежникам. Поэтому, часть конструкторов в Казани была из Москвы и Ростова, здесь они были в командировках, а часть — все таки своя, местная. Завод большой, без конструкторов нельзя. Местные, кто работал здесь были больше технологами, чем конструкторами, они больше внедряли и улучшали, а не придумывали новое.

На КБ выписывали большое количество журналов авиационной тематики, некоторые — такие как Helicopters и Flight International Рамиль брал домой и читал от корки до корки, постепенно постигая специфическую техническую терминологию на чужом языке. Работа отца оказала большое влияние и на хобби Рамиля — он ходил во дворец пионеров, в кружок авиамоделизма. Его возможности ходить на авиационный завод, спрашивать каких-то советов у настоящих конструкторов, а также пробитая «шефская помощь» от завода Дворцу Пионеров сделали Рамиля неофициальным лидером и главным конструктором в авиамодельном кружке, там он привыкал работать с разными материалами, просчитывать жесткость конструкций, и самое главное — он понял, что нет ничего недостижимого. Все можно сделать своими руками, а мешает в таком случае — обыкновенная лень.

Естественно, когда он подрос и окончил школу, вопроса «куда поступать» не было — только «Туполевка», Казанский авиационный институт имени А.Н. Туполева. Он располагался на одной из главных улиц Казани в большом, построенном в тридцатые здании. В свое время, в Казань эвакуировали МАИ — московский авиационный институт, и теперь Казань стала одним из центров авиастроения огромной страны. Все-таки во всем можно найти что-то хорошее, и даже в такой жуткой, как тогда была, войне.

Первый раз он задумался над этим в середине семидесятых, когда он еще был простым казанским пацаном, ходящим в школу. Читая очередной номер Flight International, он наткнулся на заметку об американской авиационной технике, применяемой во Вьетнаме. Больше всего его поразил огромный черный самолет, который назывался штурмовиком, но по размерам он никак не напоминал штурмовик, скорее грузовой самолет. Если верить его краткому описанию — то самолет имел несколько пушек и пулеметов и стрелял не вперед, как положено — а вбок, на вираже. Информации про него было мало — но Рамиля это заинтересовало, как любого подростка его интересовали необычные, и выделяющиеся из ряда вещи. Правда, заинтересовало это его в сугубо утилитарном плане — он искал, какую бы модель ему построить.