Наступает мезозой

Жил он, к счастью, недалеко, и когда мы всей гурьбой ввалились в квартиру, то, конечно, первым делом разместили совершенно обеспамятевшего Жаконю.

Положили его на диван, а заботливая Жозефина подоткнула подушку под голову.

Набросили на него покрывало.

Жаконя только мычал, бессмысленные бельмы закатывались, и даже телевизор, врубившийся вдруг на полную мощь, как ни рявкал, не мог его потревожить.

Он лишь вялым движением навалил на ухо подушку.

– Убавьте звук,– посоветовала Жозефина.

Я уже схватился за ручку, чтобы ее повернуть, и в это время женщина, появившаяся на экране, сказала:

– Передаем подробности катастрофы в Санкт-Петербурге.

По предварительным данным, погибло около тридцати человек. Продолжается сильный пожар на заводе "Пластмассы и полимеры", от огня взорвалась батарея, обеспечивавшая производственный цикл, около трех тонн горючих веществ попало на землю. Жители ближайших домов отселяются. Район катастрофы блокирован. Вместе с городскими пожарными действуют воинские соединения…

После этого звук пропал. Появился из кухни Леха, сжимающий в руках два фужера, и, уставясь в дрожащее прыгающее изображение, как ребенок, обалдело спросил:

– А разве телевизор работает? А он уже неделю, как хрюкнулся…

Экран тут же погас, и на нем проступила стеклянная гладкая серость.

Я заметил, что и вилка в розетку, оказывается, не была воткнута. То есть, электричество не поступало. Тогда я тихо скользнул в соседнюю комнату и, дождавшись, пока Зоммер так же тихо просочится за мной, посмотрел на него – еле сдерживаясь, стараясь не выплеснуть раздражения:

– Это ваша работа?

– Они пытались меня захватить,– сказал Зоммер.– Они нас опять каким-то образом вычислили. Полагаю, что без поддержки церкви не обошлось. Подтянули военных, наверное, особые подразделения.

Между прочим, я там заметил какой-то чудовищный огнемет. Вероятно, они собирались залить квартиру напалмом. Извините, но как мне было еще отвязаться от них? Я ведь даже не защищался, я просто отодвинул их в сторону…

– Отодвинул? – с отчетливым клокотанием в горле переспросил я.

А задумчивый Зоммер похлопал мягкими веками.

– Вероятно, не стоит так волноваться по незначительным поводам. Если вас укусил, например, какой-нибудь муравей, то вы сами смахнете их всех, оказавшихся в это время на коже. Вы не будете разбираться, какой там именно укусил. Разумеется, всех,– и половину при этом перекалечите. Понимаете, это чисто инстинктивное действие.– Он смотрел сквозь меня, как будто в какие-то дали. Было тихо, лишь раздавался за дверью негромкий звяк. Вероятно, накрывали на стол в смежной комнате. Что-то пискнула Валечка, что-то ответила Жозефина.

Мерной поступью протопал Бампер на кухню. Зоммер сжал смешные маленькие кулачки.– Честно говоря, меня волнуют сейчас совсем другие вопросы. Если вы не вернулись, значит, на квартире – "замок".

Вероятно, вас именно потому и отбросило в прошлое. В то же место, но в совершенно другую точку отсчета. И вот это мне, извините, очень не нравится. Я уже когда-то сталкивался с аналогичной проблемой…

Он, по-моему, целиком погрузился в воспоминания. У него даже дернулась, как будто от тика, щека, а зрачки блеклых глаз необыкновенно расширились.

Я безнадежно сказал:

– А, быть может, вам лучше вообще оставить меня в покое? Десять лет в своем прошлом я уж как-нибудь проживу. Осторожненько так проживу, высовываться не стану. Но зато и гарантия, что здесь-то меня не найдут.

А там, в будущем, вы ко мне просто не явитесь. Вы же видите, как-то не складывается у нас. Все, что я предлагаю, вам не подходит: голод, войны, а также ненависть и любовь. Почему-то вы это все безоговорочно отвергаете. Я уже и не знаю, что можно еще предложить. Семинар в этом смысле ничуть не облегчил ситуацию. Там – теория, а тут – реальная жизнь. Вам, наверное, следовало бы выбрать кого-то другого.

Вы подумайте, время, по-моему, еще есть. И, наверное, вы согласитесь, что так будет значительно проще…

Зоммер, однако, меня не слушал, осторожно втянул в себя воздух, повел, как локатором, головой и расставил ладони, точно принимая сигналы.

– Нет,– сказал он после длительного молчания.– Нет, по-моему, здесь все в порядке. Извините, меня насторожил эпизод с телевизором.– И, наверное, успокоившись, весьма снисходительно объяснил.– К сожалению, тут все не так просто, как кажется.

Вы однажды уже просили хлеба, и тогда начался поворот к земледелию и ремеслу. Вы просили любви и мира, и вам – со всей атрибутикой – дана была Нагорная проповедь. Вы просили затем личной свободы – началась Реформация, приведшая к множественности конфессий.