Ребята рассказали мне многое. Как нырять, как подплывать, как транспортировать тонущего.
— А сколько есть времени у спасателя, чтобы спасти жизнь тонущего.
— Примерно пять минут. На сегодня всё. Завтра будем изучать реанимационные действия. Ещё, завтра после инструктажа у нас будет первое совместное дежурство.
Часть из рассказанного материала я знал из собственных воспоминаний. Но не смотря на активную биографию, мне не приходилось применять мои знания на практике в прошлой жизни. Техника освобождения от захватов не казалось устаревшей. Я решил, что попрошу моих инструкторов повторно показать все эти приемы, но уже в воде. Возможно, они посмеются надо мной. Но это меня не особо беспокоило.
В вопросах спасения людей мелочей не бывает.
Я отправился домой полный надежд и приятных воспоминаний о прожитом дне. Мне не терпелось погрузиться с аквалангом. Я чувствовал, что мне нравится эта жизнь.
Я стану настоящим спасателем, и посвящу свою молодость тому, что буду охранять и возвращать жизни.
Мне предстоял нелегкий разговор с дедом про отца.
Все же, мне удалось кое-что разузнать у Николая Ивановича. Отец, будучи военным водолазом-спасателем, погиб при подъеме потерянной торпеды.
Все данные по этому делу были засекречены, и Николай Иванович выдал самый минимум информации только для того, чтобы я знал хоть что-то о судьбе своего отца. Он тоже знал совсем немного и посоветовал поговорить об этом с дедом.
Их не было на моем выпускном, потому что они всегда ездили ли на кладбище, в день годовщины смерти отца.
В этом году дата совпала с моим награждением и выпускным. Старшие решили, что мне можно отметить свое окончание школы, так же, как и любому другому выпускнику.
Я добрался домой и созвонился со своим другом. Тёма расспрашивал про подробности дня, про моё боевое крещение, хохотал над тем, как я шуганул Бойка.
Я рассказал, что Осин готов взять его в дружинники, про возможное совместное патрулирование и про восстановление в комсомоле.
Мы договорились завтра увидеться с ним после дежурства на городском пляже. Мне очень не хотелось пропускать секцию бокса, и мы дали друг другу слово, что сумеем найти время для занятий.
Бабушка подала мне листочек с шахматным ходом генерала, накормила меня ужином, поинтересовавшись моими делами.
После ужина она отправилась на прогулку со своей давнишней подругой.
Дед задерживался на работе, и я решил, что сейчас самое время изучить ход генерала и его последствия в нашей шахматной партии.
Конечно, со стороны наша игра выглядела очень странной.
Делать по одному ходу в день, не видя соперника? Сумасшествие? В шахматах — нет.
Я чувствовал сильного соперника, его интеллект и красивую игру и это наполняло меня невероятной энергией.
Ещё ни одна сыгранная партия в жизни не доставляла мне такого жгучего удовольствия.
Видимо, генерал Нечаев испытывал примерно тоже самое.
Я посмотрел на записку и передвинул фигуры в расставленной партии.
Его ход просто взорвал доску. Мне казалось, что я имею преимущество и давлю на него. Загоняю его ладью в смертельную ловушку, но его ход в одно мгновенье всё изменил.
Как я мог не видеть этой угрозы своему ферзю? Мое положение резко осложнилось. Да что там осложнилось, оно ухудшилось. Еще пару таких зевков и генерал порвет меня на полоски, как лист бумаги.
Еще ход назад я побеждал. Теперь мне нужно было строить все сначала. И оборону, и атаку. Я снова открыл подаренную генералом книжку.
Пока я читал, размышлял и высчитывал ходы с работы вернулся дед.
«Это хорошо, что мы вдвоём», — думал я. Нам будет проще поговорить об отце без бабушки.
К моему удивлению, дед начал разговор сам. Без вступления и моей просьбы.
Я так понял, что он переговорил с Николаем Ивановичем и они пришли к выводу, что я достаточно взрослый, чтобы всё рассказать.
Раньше, они с бабушкой обходили стороной эту тему. Макс рос в неведении.
Он лишь знал, что отец служил во флоте и погиб. Несчастный случай. На все вопросы об смерти отца ему отвечали, что придет время и он узнает.
Время пришло. Я был хотел узнать всё о судьбе моего отца. И приготовился к длинному рассказу. Но дед разрушил мои планы. Он сходил в свою комнату принес награду, полученную отцом посмертно, сопроводительное письмо, о том, что отец героически погиб, выполняя свои воинский долг.
Дед молча ел свой ужин и не смотрел в мою сторону.
— Дед, это все? Разве ты не знаешь, как он погиб?
Он отрицательно покачал головой.
— И никогда не интересовался?
— Все, что я знаю, так это то, что они занимались поиском и подъемом затонувшей торпеды. Они накинули стропы и начали подъем. Она сдетонировала. Всё. Двоих водолазов потеряли. Твой отец понимал, куда пошел служить. Остальное засекречено. Может быть ты узнаешь, что случилось. Лет через шестьдесят.
— А есть его фотографии со службы?
— С училища ты видел. Со службы только одна. Сейчас принесу. Не давали им фотографии высылать. Не забывай, где он служил.
Дед принес черно-белую фотографию, на которой улыбающийся отец держит трехболтовку — шлем в левой руке под мышкой, словно арбуз.