Настоящий формидабль. Часть 1

Мне вдруг стало ясно, что никакого заказа мама здесь брать не собирается. Что ей здесь так не понравилось, что она специально заводит мадам Супрункову, чтобы та нас просто выгнала!.. Маме почему–то было необходимо, чтобы отказ исходил не от нас. Но мадам Супрункова, в силу каких–то причин, терпела мамино вызывающее поведение!..

Я подергал маму за руку.

Она посмотрела на меня.

Я молча посмотрел на нее.

«Не надо!..» — сказал я ей взглядом.

«Почему?..» — так же взглядом спросила она.

«Не знаю пока. Но не надо!..» — ответил я ей.

— Я могу попытаться выполнить ваш заказ. — сказала тогда мама, поворачиваясь к мадам Супрунковой. — Но для этого мне надо задать вашей дочери несколько вопросов.

— Каких вопросов?.. — спросила Анжела.

— Зачем?.. — спросила ее мать.

— Затем, чтобы понять ее внутренний мир. — пояснила мама. — Вы ведь знаете, что форма всегда должна соответствовать внутреннему содержанию!.. Только в этом случае у меня может получится что–то индивидуальное, что–то особенное — именно для Анжелы!..

Повисла пауза.

Мадам Супрункова облизала губы.

— Странный способ снимать мерку! — пробормотала она. — Ну хорошо, давайте пройдем в гостиную.

Тут только я понял, что все это время мы стояли в прихожей!..

Мы прошли в гостиную и расселись на большом угловом диване. Пара на пару, как противники.

Усаживаясь, я придержал платье, а потом оправил его в стороны, как делают девочки.

Мама подарила мне быструю улыбку, а Анжела хихикнула, покосившись почему–то на свою мать.

— Ну, Анжела, могу я тебя спросить прежде всего о твоих увлечениях. — начала мама. — Есть у тебя какие–нибудь хобби?..

Анжела почему–то покраснела и взглянула на свою маму растерянно. И она уже не была похожа на ту воображалу, какой показалась мне, когда мы только вошли в эту квартиру.

— Ну, я музыкой увлекаюсь… — пробормотала Анжела.

— То есть ты ходишь в музыкальную школу?..

— Ходила. В прошлом году.

— А в этом?..

— В этом я пела в хоре.

— Пела?..

— Да. Два месяца. А потом я занималась с педагогом по вокалу.

— Сколько месяцев?..

— Две недели… Так получилось!..

— Ну, получилось, так получилось. А потом?..

— Потом я еще занималась большим теннисом. Месяц… И настольным. Тоже месяц… И в художественную школу ходила. Правда, совсем немножко…

— Ну, уже хорошо. А потом?..

— Потом?.. Потом я занималась бальными танцами… Почти месяц…

Отвечая на вопросы, Анжела еще сильнее покраснела, и голос ее задрожал.

А у ее матери лицо пошло пятнами, и губы задергались.

— Может быть, ты любишь что–нибудь сочинять?.. — продолжала свои расспросы мама.

Ее голос был мягким, и я видел, что она сочувствует Анжеле, но та почему–то отвечала все тише и растеряннее, опустив голову.

— Я… нет… Я написала однажды один рассказик… на школьный литературный консурс… Но он… Это…

— Ясно. — мягко сказала мама. — Не переживай! Многие ищут себя, пока не найдут. Ведь есть же такое занятие, которое тебе нравится! Которым ты готова заниматься подолгу! Есть?..

Анжела подняла голову и посмотрела на мою маму очень непонятным взглядом, как будто надеясь на ее помощь и защиту.

— Я с маленькими люблю играть. Раньше я с ними часто играла, в нашем старом дворе…

— Маленькими?..

— Да. Ну, малышами, дошколятами. В песочнице. Или на площадке…

— Ну, это же очень хорошо — играть с маленькими!.. А как ты с ними играла?..

— По разному… Я им сказки рассказывала, которые сама прочитала. Ну, или мультфильмы. И еще я им делала разных смешных куколок или человечков…

— Куколок?..

— Да. Из разных палочек и бумажек. Ну и еще цветной проволоки. Знаете, есть такая проволока, телефонная?..

— Да, конечно!..

— Еще из этой проволоки получаются красивые перстни. Я всем маленьким девочкам с нашего двора… то есть с нашего бывшего двора… такие сплела. Некоторые девочки, наверное, до сих пор носят мои перстни!..

— Это очень интересно!..

— Еще мы устраивали велосипедные прогулки.

— С маленькими?.. И родители их отпускали?..

— Так они же ехали не на больших, а на своих трехколесных велосипедах!.. А я шла пешком. Мы ехали до ближайшего сквера, и там я всем покупала мороженое. Малышам очень нравилось!..

— Нравилось?.. То есть теперь ты с ними больше не играешь?..

— Нет. В этом доме все по–другому. Здесь нет такой площадки, как там…

— Понятно… — вздохнула мама.

И затем очень внимательно посмотрела на мадам Супрункову, на которой уже совсем не было лица.

Вдруг по щеке Анжелы покатились слезы. Одна, две, пять… Больше… Анжела тихо плакала, и я не понимал, почему.

— Что… Что вы себе позволяете?! — прохрипела мадам Супрункова. — Что вы сделали с моим ребенком?..

— Я сделала?.. — грустно спросила мама.

— Это… Это неслыханно! — заявила мадам Супрункова в ответ. — Вы пришли сюда оскорблять нас!.. Немедленно, слышите, немедленно…

— Стойте! — закричал я неожиданно для себя самого. — Подождите!..

Мама, мадам Супрункова и Анжела удивленно посмотрели на меня.

— Подождите! — повторил я. — Так она совсем без платья останется!.. То есть не останется, конечно, но у нее же не будет праздника!..

— Как это не будет?! — оскорбленным голосом спросила старшая Супрункова.