Настоящие люди

            Элгар хотел возразить, что Умка не приходится ему родней, но вовремя сдержался. Для оленеводов кровное родство имело огромное значение. Их стойбища были разбросаны по громадной территории, где только хорошие отношения с соседями и их семьями могли облегчить долгие путешествия.

            — Помню тебя, — осторожно кивнул Элгар.

            — Напугал ты нас на острове, — улыбнулся кочевник. — Только я не верю, что ты кэля. Видел, как ты к горячей крови прикасался. А в ссоре другие чавчу сами виноваты. Ваша пленница — над ней ваше право. Что с ней случилось-то? Жива еще?

            — Жива.

            Оленевод улыбнулся и покивал.

            — Я Гиву, со мной Мэмыл, Танат, Коравье, Кляу…

            — Кляу? — Элгар вспомнил морехода из Улык.

            — Не тот Кляу, другой, — объяснил Гиву. — Скажи, далеко мы на север забрались?

            — Далеко, скоро подойдете к проклятой земле, — предупредил оленеводов Элгар.

            — Како! — испугался чавчу. — А ты, Мэмыл, говорил еще далеко до мертвого стойбища. Сейчас отдохнем и будем поворачивать. Посидишь с нами, сын Умки?

            — Посижу, — согласился Элгар.

            Мужчины расположились на больших гладких камнях, которые во множестве были разбросаны по склону холма. Костер решили не разводить, несмотря на неожиданный снегопад, было по-летнему тепло, и в воздухе носилась мошкара, создавая странное сочетание с белыми снежниками. Кочевники угостили Элгара свежими хрящами оленьих рогов, такого блюда юноша еще никогда не пробовал.

            — Задержались мы на севере, — посетовал Гиву. — Из-за ранней жары Анюйской ярмарки в этом году не было. Придется нам стада вдоль побережья до холодов водить.

            — Вы часто бываете у Анюя? — поинтересовался юноша.

            Он слышал про эту далекую реку, около которой таньги устраивали ежегодный торг. Много редких и полезных вещей попадало на север только через Анюй. Там продавали табак, без которого не мыслили жизнь оленеводы, только там можно было достать металлические ножи и наконечники для копий. Солнечный царь таньгу настрого запретил продавать железо луораветлан, но пронырливые кавралины все-таки ухитрялись раздобыть его.

            — Почти каждый год, — похвастался Гиву. — Вам тоже надо ездить. Напрасно надеетесь на Омрына. Таньгу сильно обманывает, но Омрын еще сильнее. Жадный он, хитрый. Вы правильно сделали, что его из рода выгнали.

            Чавчу по своему обычаю предложили Элгару угоститься табаком. Юноша отказался, потому что трубки у него при себе не было.

            — Моряне еще живут, как в старину, — восхитился Мэмыл, — у нас уже даже дети трубки себе вырезают и всегда при себе носят.

            Гиву усмехнулся и принялся пускать кольца дыма.

            — Как здоровье отца? — спросил он.

            — Он мне… — Элгар запнулся и быстро поправился. — Он здоров.

            Мужчины дружно согласились, что для стариков здоровье важнее всего. Элгар обнаружил, что сила и возраст Умки были предметом восхищения не только среди морян, но и у кочевников.

            — Умка тебя учит? Рассказывает про свои странствия? — продолжил расспрос Гиву.

            Элгар осторожно кивнул.

            — Хочешь в следующий раз с нами? — предложил Мэмыл. — С тобой не обманут, а там — держись Ануй! Ох, и соберем мы с южан табаку с чаем!

            — Соберем! — дружным ревом подтвердили кочевники, а собаки Элгара отозвались согласным воем.

            — Тише, тише! — замахал на них руками Мэмыл. — Стадо напугаете. Пойду, посмотрю, не далеко ли ушли олени.

            — Ты согласен? — не отставал Гиву. — С нами в Анюй ехать следующей весной согласен?

            — Я подумаю. — Уклончиво ответил Элгар, но мужчины радостно переглянулись, и предводитель хлопнул его по плечу, как будто их совместная поездка на ярмарку была уже решенным делом.

            Мэмыл вскоре вернулся и сказал, что развернул стадо назад на юг. Мужчины решили скоротать время, рассказывая истории, а потом догнать оленей и направиться назад к селению Улык. Элгар знал немало страшных и смешных сказок, но послушать, о чем говорят другие, ему было интереснее. Первым выпало говорить предводителю, тот с важным видом набрал побольше воздуха и возвышенным тоном начал:

            — Вначале не было ни земли, ни неба, только ворон Куркыль...

            — Нет! Нет! Кто же про ворона Куркыля не слышал? — прервали его недовольные слушатели. — Садись, Гиву. Пусть лучше Мэмыл расскажет.

            Пристыженный вожак покраснел и уселся, а новый рассказчик не стал важничать, а просто сказал:

            — Случилось однажды в Тыматгыргын такое чудо.

            — Это селение морян по соседству с нашим стойбищем, — пояснил сосед Элгара.

            — Жил там рыбак по имени Пананто, небогатый, но храбрый. Несчастливая жизнь была у Пананто, все дети умерли, жена умерла. Совсем один остался старый Пананто. Думал, умрет одиноким. Но вот возвращаясь домой попал он в бурю, и услышал плач ребенка…

            — Ты плохую сказку рассказываешь, — пожаловался Гиву, поглядывая на Элгара. Из всех мужчин он один знал, почему юноша жил в валкаране старого Умки. — Давай лучше другую.

            Элгар, увлеченный рассказом, встрепенулся:

            — Я хочу знать, что дальше было, — попросил он.