Настоящая крепость

Орудия левого борта КЕВ "Армак" откатились с визжащим грохотом деревянных орудийных тележек по толстым доскам. Карронады на верхней палубе запаливались медленными фитилями, по крайней мере, для первого залпа, и их расчеты были рады, что дождь прекратился, по крайней мере, на данный момент. Они сбросили свои непромокаемые дождевики еще до того, как прекратился дождь, освободившись от этого бремени. Теперь они набросились на свое оружие, протирая стволы, загоняя на место свежие заряды, вставляя увесистые ядра.

Внизу, на главной палубе, люди кашляли и задыхались от удушливой вони собственного порохового дыма. Они тоже обнимали свои многотонные стволы, протирая стволы, чтобы погасить любые затянувшиеся искры, забрасывая и заталкивая свежие заряды. На данный момент, по крайней мере, ни у кого из них не было свободного времени для своей цели - времени, достаточного для этого, когда они перезаряжались.

Но Брайан Лок-Айленд действительно уделял внимание "Сент-Итмину", и его челюсть сжалась, когда он увидел первое предательское мерцание.

О, эти бедные ублюдки, - подумал он. - Эти бедные, проклятые ублюдки.

***

Нет ничего более страшного на борту корабля - особенно на борту деревянного корабля - чем огонь. И нет никакой чрезвычайной ситуации, никакой угрозы, которая требовала бы более быстрого и дисциплинированного реагирования. Но в тот вечер, в тот момент, на борту КФБ "Сент-Итмин" не было никакой возможности для чего-либо похожего на дисциплинированный ответ. Слишком много людей, которые в других условиях отреагировали бы мгновенно, уже были мертвы, ранены или обезумели от паники, а запах древесного дыма, внезапный треск пламени были похоронным звоном любой надежды на восстановление порядка.

Огонь распространялся с ужасающей скоростью, настигая бегущих людей, переползая через раненых, которые кричали и пытались вырвать свои изломанные тела из его объятий. Вылизывая сильно просмоленный такелаж, несмотря на проливной дождь, который лил уже столько часов. Мчась через разрушенные внутренние переборки, ликующе ревя, он обнаружил склад краски и наелся скипидара и галлонов хлопкового масла.

К тому времени, когда "Армак" перезарядился, а "Даркос-Саунд" тоже пересек корму "Сент-Итмина" и обрушил свою собственную грохочущую лавину железа на шатающийся корабль, жестоко израненный галеон был явно обречен. Люди - некоторые из них в огне - бросались за борт, ища временного спасения в море. Пламя ревело, как в одной из доменных печей Эдуирда Хаусмина, и искры уже каскадом вырывались из открытых люков.

А затем орудия "Армака" нацелились на их вторую цель.

***

Уничтожение наветренной колонны Корнилиса Харпара было полным. Захваченные врасплох, неспособные поверить в происходящее, пробужденные из глубин сна, чтобы встретиться лицом к лицу с кошмаром, и с внезапным ревущим адом "Сент-Итмина", пылающим в ночи, корабли этой колонны так и не оправились.

Это было не из-за недостатка попыток.

У трех тыловых кораблей не было ни единого шанса. Атакованные из темноты, их экипажи были разорваны на куски еще до того, как они смогли начать реагировать. Корабли чарисийцев приблизились всего на двадцать ярдов, двигаясь параллельно своим целям, неуклонно и в то же время достаточно медленно, чтобы безжалостно бить по каждому из них по очереди. Мачты полетели за борт. Орудия были выведены из строя еще до того, как можно было снять канаты с их казенных частей. Это был воющий кошмар, который разрушил структуру самих кораблей почти так же быстро и жестоко, как разрушил сплоченность экипажей, которые их обслуживали.

У одиннадцати кораблей впереди было больше времени, по крайней мере, какое-то предупреждение. Парусные корабли, даже чарисийские парусные корабли, редко бывают такими быстрыми, как ящеры-резаки. "Армаку" потребовалось время, чтобы обогнать корабли перед "Сент-Итмином", и больше всего Лок-Айленд опасался, что одно из ведущих подразделений колонны Церкви выйдет из строя по собственной инициативе. Направится, чтобы перерезать голову своей собственной линии, пытаясь сделать с ним то, что он сделал с "Сент-Итмином".

Но удивление, замешательство и ужас - плохая почва для инициативы. Особенно для людей, которые никогда раньше не сталкивались с насилием, вызванным выстрелом в упор. Офицеры и экипажи этих кораблей сделали все возможное, и после первых вспышек паники они отреагировали мужественно и решительно. Но они откликнулись. Они отреагировали. Они не предпринимали никаких усилий, чтобы навязать свою собственную волю. Они защищались, расчехляя свои орудия, приводя в действие свои батареи, несмотря на неожиданность, несмотря на замешательство. Они стреляли в ответ - сначала неровно, затем более уверенно - даже когда мимо них проплыла бесконечная череда орудийных портов чарисийцев, каждый из которых изрыгал пламя и ярость.