Настоящая крепость

Тем не менее, было бы неточно - и глупо - притворяться, что среди корисандцев было мало тех, у кого были свои собственные сомнения по поводу нынешнего правления Церкви. В конце концов, Мэнчир находился далеко от Храма или города Зион, и жители Корисанды в целом, несомненно, были более независимы в вопросах религии, чем действительно одобрили бы инквизиция или викариат в целом. Если уж на то пошло, у многих жителей Корисанды были сыновья, братья или отцы, убитые в битве при проливе Даркос, и всем было известно, что пролив Даркос стал катастрофическим последствием войны, в которой Корисанда и ее союзники были призваны действовать в качестве доверенных лиц Церкви. Те, для кого религиозный пыл и ортодоксальность были главной мотивацией, горели ослепительной, раскаленной добела страстью, которая превосходила все остальное. Большинство жителей Корисанды, однако, были менее увлечены этими конкретными проблемами. Их оппозиция Церкви Чариса в гораздо большей степени проистекала из того факта, что это была Церковь Чариса, связанная в их собственном сознании с завоеванием их княжества Домом Армак, чем из какого-либо оскорбленного чувства ортодоксальности. Если уж на то пошло, в Корисанде, несомненно, была своя доля сторонников реформ, и они вполне могли обнаружить, что их активно привлекает отколовшаяся церковь.

Лучше не слишком зацикливаться на ереси, Пейтрик, - сказал себе Хейнри. - Оставь тех, кто уже горит из-за этого, гореть самим. Отец Эйдрин прав насчет этого, им и без тебя будет жарко. Потрать свои искры на другой трут.

- Не сомневаюсь, что Бог и Лэнгхорн - и архангел Шулер - со временем разберутся с этим, - сказал он вслух. - Это дело Бога и Матери-Церкви, и я оставлю это им! Но то, что происходит за пределами Церкви - что происходит в Корисанде или здесь, на улицах Мэнчира, - это мужское дело. Наше дело! Мужчина должен знать, за что он выступает, и когда он знает, он должен по-настоящему стоять за это, а не просто размахивать руками и желать, чтобы все было по-другому.

Последнее слово прозвучало в насмешку полуфальцетом, и он почувствовал, как вскипает свежий гнев.

- Гектор! - крикнул жилистый мужчина с сильно изуродованной левой щекой. Хейнри не мог его видеть, но он достаточно легко узнал голос. В конце концов, он должен был его признать. Ран Эймейл был одним из его старших учеников до того, как вторжение чарисийцев разрушило некогда процветающий бизнес Хейнри, наряду со многими другими предприятиями осажденной столицы, и Хейнри находился рядом, когда треснувшая форма и брызги расплавленного серебра повредили щеку Эймейла и позднее образовали шрам.

- Гектор! - повторил Эймейл. - Гектор!

- Гектор, Гектор! - подхватили крик другие голоса, и на этот раз улыбка Хейнри могла бы быть улыбкой ящера.

- Ну, - крикнул он тогда, - говоря по правде, нас чертовски намного больше, чем их! И не знаю, как вы, но я пока не готов предположить, что все наши лорды, великие люди и члены парламента готовы подлизываться к Кэйлебу, как этот так называемый регентский совет! Может быть, все, что им действительно нужно, - это небольшое указание на то, что некоторые из нас совсем не готовы к этому!

***

- Гек-тор! Гек-тор!

Сержант Эдвард Уистан поморщился, когда толпа подступила ближе, и ее пение стало громче и яростнее. Разобрать слова было достаточно легко, несмотря на слышимый рядом величественный, размеренный звон соборных колоколов. Конечно, одна из причин, по которой ему, возможно, было так легко распознать это пение, заключалась в том, что, к сожалению, за последние несколько пятидневок он уже слышал немало других песнопений, очень похожих на это.

И это не то, чего я не услышу еще больше в течение следующих нескольких пятидневок, - мрачно подумал он.

Сержант, один из снайперов-разведчиков, приписанных к первому батальону третьей бригады имперских чарисийских морских пехотинцев, лежал ничком на крыше, пристально глядя на узкую улочку под своим насестом. Толпа, текущая по этой улице, сквозь тени между зданиями, все еще казалась тронутой легкой нерешительностью. Гнев был достаточно искренним, и он не сомневался, что они начали в полном огне своего возмущения, но теперь они могли видеть купол и шпили собора, возвышающиеся перед ними. Идея... отметить свое несчастье больше не была сосредоточена на каком-то будущем событии. Сейчас это было уже почти здесь и могло иметь неприятные последствия для некоторых из них.

Тем не менее, и все такое, не думаю, что это просто унесет легким ветерком. Здесь идет дождь - и что-то еще, не столь уловимое.

Его пристальный взгляд медленно, неуклонно скользил по мужчинам и юношам, потрясающим кулаками и бросающим проклятия в сторону вооруженных винтовками людей, выстроившихся перед собором Мэнчира в традиционных темно-синих туниках и светло-синих брюках чарисийских морских пехотинцев. Эти морские пехотинцы образовали бдительную линию, барьер между кричащими и другой толпой - на этот раз гораздо более тихой, двигающейся быстро - когда она поднималась по ступенькам позади них.