Настоящая крепость

Дючейрн обнаружил, что временно парализован, глядя в серые глаза Уилсина. Они были твердыми, эти глаза, с отшлифованной, похожей на кварц целеустремленностью. Глаза человека, который, в отличие от Робейра Дючейрна, никогда не шел на компромисс с коррупцией Храма. Человека, у которого были все основания бояться Жэспара Клинтана... и вообще нет причин бояться Бога.

- Ты должен быть немного осторожнее, Робейр, - сказал Уилсин, полностью ставя его на ноги, прежде чем отпустить руки Дючейрна. Он почти нежно похлопал невысокого человека, словно желая убедиться, что тот не сломан, и его улыбка была тонкой. - Ты можешь навредить себе, столкнувшись с такими людьми. Жизнь слишком коротка, чтобы так рисковать, тебе не кажется?

Уилсин слегка наклонил голову в этом вопросе, и Дючейрн почувствовал, как по его венам пробежала сосулька. Было что-то в тоне Уилсина, что-то в блеске этих жестких глаз.

Он знает, - подумал Дючейрн. - Он знает, что я предупреждал его брата. И, помоги мне Бог, он знает, что Клинтан собирается убить их обоих. И что у меня не хватает смелости попытаться остановить его.

Казначей Церкви почувствовал, что его рот открылся, не имея ни малейшего представления о том, что из этого выйдет, но затем Уилсин покачал головой. Это был быстрый жест, который остановил то, что когда-либо Дючейрн, возможно, собирался холодно сказать.

- Конечно, это так, - сказал обреченный человек. - Я имею в виду, слишком коротка. Есть слишком много дел, которые нам всем нужно закончить, а не просто тратить на них время. Разве в Писании не сказано, что Бог указывает путь, по которому должен двигаться каждый человек?

- Да, - услышал Дючейрн свой собственный голос. - Да, это так.

- Ну, тогда я не думаю, что Он закончит с кем-либо из нас, пока мы не закончим это дело. Так что будь осторожнее. - Он действительно слабо улыбнулся, помахав указательным пальцем перед носом Дючейрна. - Смотри, куда идешь, иначе у тебя не будет времени сделать все, что задумал для тебя Бог.

Дючейрну потребовалась вся сила самообладания, чтобы сдержать то, что он хотел сказать. Он посмотрел в эти серые глаза и на самом деле не доверял себе, чтобы говорить вообще, когда понял, что на самом деле видно в этих глазах напротив. Уилсин только снова улыбнулся ему, на этот раз мягко, и еще раз похлопал по плечу, затем повернулся и ушел.

***

- Граф Корис, ваше святейшество, - сказал верховный священник, с поклоном пропуская Филипа Азгуда в маленькую частную комнату для совещаний.

Это был не очень большой поклон, - подумал Корис. - С другой стороны, верховный священник был назначен в канцелярию канцлера. Он, вероятно, видел герцогов дюжинами и графов пачками, и одному Богу известно, со сколькими стаями простых баронов он мог сталкиваться каждый год. Не говоря уже о том факте, что большинство герцогов и графов, которые пересекали его путь, не были обездоленными изгнанниками, живущими на чью-то благотворительность.

- Так я и вижу, - ответил голос. - Входите, милорд.

Корис повиновался зову и оказался лицом к лицу с высоким худощавым мужчиной с угловатым лицом, коротко подстриженной бородой и глубокими умными глазами. На нем была оранжевая сутана викария, и он вполне соответствовал описанию викария Замсина Тринейра.

Тринейр протянул руку, и Корис наклонился, чтобы поцеловать кольцо с сапфиром, затем выпрямился.

- Ваше святейшество, - признал он.

- Мы ценим оперативность, с которой вы откликнулись на наш призыв, милорд, особенно в это время года, - сказал Тринейр. Его улыбка никогда не касалась глаз. - Если бы все сыновья Матери-Церкви так хорошо помнили о своем долге перед ней.

- Не буду притворяться, что это не было трудным путешествием, ваше святейшество. - Корис позволил себе легкую, кривую улыбку. - Но в детстве меня всегда учили, что когда Мать-Церковь зовет, ее сыновья отвечают. И это также было интересно, особенно путешествие через озеро Пей, в то время как возможность наконец посетить Храм дает дополнительное благословение.

- Хорошо.

Единственное небрежное слово исходило не от Тринейра, а от более низкого, дородного, седовласого викария с тяжелой челюстью, который не потрудился встать, когда вошел Корис. Также не было никаких сомнений в его личности, - подумал граф, - хотя он был просто немного удивлен, осознав, что Жэспар Клинтан так полностью соответствовал описаниям, которые он получил. Вплоть до пятен, оставленных пролитой едой на его сутане.

Должно быть правило, согласно которому настоящим злодеям не разрешается выглядеть как типичные злодеи, - подумал Корис и почувствовал, как по его телу пробежала легкая дрожь, когда он понял, как только что позволил себе описать Клинтана. На самом деле эта мысль не была неожиданной, в конце концов, он двигался в этом направлении уже много лет. И все же было странное чувство привязанности к этому моменту, как будто он пересек какой-то невозвратный мост, даже если был единственным, кто это понял.

И тебе, черт возьми, лучше убедиться, что ты единственный, кто понимает, что с тобой, Филип! - сказал он себе.