Настоящая королева

В тот день, когда последняя цитадель скаслоев пала, началась эра, известная на языке старших каварумов как Эберон Васрис Слэнон. Когда этот язык был забыт всеми, кроме нескольких ученых Церкви, название века стало существовать на языках людей, как Эверон, а название Слэнон осталось на языке Лири.

Эверон был веком людей во всей их славе и падениях. Дети Восстания размножились, и на земле возникли их королевства.

В год 2223 эра Эверона неожиданно закончилась.

Возможно, я последний из тех, кто это помнит.

Я умирал, когда пришел Терновый король. Когда битва закончилась, он поднял меня на руки в своей стране живых лиан и посмотрел на меня своими странными глазами.

Я знал моего друга, и он знал меня, и я плакал о том, от чего он отказался, но еще больше из-за того, что он приобрел. Он унес меня, и медленным, свойственным лишь ему способом, исцелил меня. Он хотел, как лучше.

Из всего того, что осталось жить и умерло в ту ночь, лишь я сохранил память и зрение, но то было лишь бледной тенью того, что я имел прежде. Мой единственный глаз сохранил способность заглядывать за горизонты дней и пространств — но мне он больше не подчинялся.

* * *

В Вителлио наступил час благословенной тени, и в маленьком городке Авелла это означало, что все, от плотника до лавочника — точнее, все, кто обладал здравым смыслом — находили тень, чтобы отдохнуть и слегка перекусить. Так поступали даже сейчас, когда дни стали короче, а тени длиннее. Было меньше дуэлей из-за лучших мест, а поскольку дело происходило в конце месяца утаваменза, Ало получил возможность отдохнуть в тени фонтана леди Фьюссы, не опасаясь нападения, даже несмотря на нынешние настроения в городе и на то, что он слыл не самым умелым фехтовальщиком.

Он старался получить удовольствие от вина, понимая, что следующий случай представится не скоро. Он бы не отказался от хлеба, но с тем же успехом Ало мог бы попросить Фьюссу плакать сапфирами.

Он задремал под слабеющим осенним солнцем. По камням площади застучали копыта лошади; за окном запела девушка. Ало снились лучшие времена.

Он открыл глаза и обнаружил, что на него смотрит леди Фьюсса. Она была молодой, светловолосой и очень хорошенькой.

Вот только леди должна быть обнаженной, а эта женщина, как ни странно, была одета, как мужчина, в бриджи, камзол, а ее голову украшала шляпа для верховой езды.

— Леди, — сказал он, вскакивая на ноги.

— Тихо, — негромко проговорила девушка. — Вы тот, кто носит имя Ало?

— Да, — кивнул он. — Это очень даже я.

— Хорошо, — сказала она. — Я должна кое-что вам передать от старого друга.

Ало заметил, что у нее очаровательный акцент.

— Что именно?

Она протянула ему какой-то небольшой предмет. Ключ.

— Змиерда, — выругался он. — Ключ Казио. Ключ от его тривы. Где вы его взяли?

— Это длинная история, — сказала она. — Он хотел, чтобы ключ был у вас.

— С ним все в порядке?

Она отвернулась, и Ало почувствовал, как сжимается его сердце.

— Как мило с его стороны, — сказал Ало. — Но ключ не принесет мне никакой пользы. Пока Казио отсутствовал, бандиты Чиуно вломились туда и теперь там живут.

— Чиуно?

— Новый лорд Авеллы, — сказал Ало и понизил голос. — На самом деле, он самый настоящий разбойник. Но теперь, когда Церковь участвует в гражданской войне, а медиччии оказались по разные стороны, все забыли о таких маленьких городках, как наш. Я и сам уезжаю отсюда сегодня днем.

— Понятно, — сказала она.

— Леди, кто вы?

— Меня зовут Остра, — ответила она.

— А вы больше ничего не можете рассказать мне о моем друге? — спросил Ало.

Но в ответ она улыбнулась слабой таинственной улыбкой и пошла прочь, потом вскочила в седло своей не слишком ухоженной лошади и выехала из города по Виа аза Веро.

Ало долго смотрел ей вслед, потом допил вино и улегся на прежнее место, сжимая в кулаке ключ.