Настоящая фанатка. Умертви грех

Вскочив, Дув опрокинул стол. На стражников тут же полетели пустые кружки и бутылки из-под вина. С нечеловеческой скоростью Дув и Людовик влетели в кухню, а в след им кричали:

– Держи вора! Держи убийцу! Остановите хама!

Подперев дверь тяжелым шкафом, Людовик обернулся в туман, а затем стал крошечной мышью.

– Я так не умею! – Воскликнул Дув, но Людовик уже скрылся между половицами, оставив его в полном одиночестве.

Шкаф сотрясался от ударов снаружи. Со стеллажей на пол падала посуда, сыпалась мука и всевозможные крупы. В дребезги разбивались глиняные горшочки с бесценным маслом. Нос защипал запах перца и взвившейся в воздух соли. Дув сосредоточился, пытаясь представить, какого это быть мышью или хотя бы туманом. Он надеялся, что это сработает, но его тело никак не менялось и не становилось меньше. Кто-то снаружи сообразил, что на кухню ведёт ещё одна дверь, с улицы. Однако Дув успел опередить стражу и забаррикадировал чёрный ход тоже. Но здешние двери не рассчитаны были на длительную осаду. Доски жалобно трещали и ломались. Сквозь них пробивались лучи солнца. Один из них полоснул Дува по ноге, оставляя болезненный ожёг.

Сверху раздался сперва еле слышный чих, а после тонкий писк, Дув задрал голову и увидел мышиную морду. Людовик крутился на месте, призывая Дува забраться к нему.

– Но я там не пролезу! – Возразил юноша, но всё равно начал карабкаться к потолку, цепляясь за шатающийся от ударов шкаф.

Когда он дополз до верха, оказалось, что одно из брёвен легко отходит вбок. Дув тут же заполз в узкую щель, вернул бревно на место и подоткнул мхом. Между потолком и крышей едва хватало места, чтобы сидеть, а балки скрипели от каждого неосторожного движения. Дув лёг, упёрся ногами и замер, и на всякий случай закрыл рот руками. На спасительном бревне виднелись следы мышиных зубов. У обычной мыши разгрызть такую толстую деревяшку точно не получилось бы, но Людовик справился отлично. Он сел рядом с Дувом, едва касаясь щеки юноши жёстким мехом, и внимательно наблюдал за тем, как стражники поднимают вверх дном кухню, разоряя её окончательно. Стража заглянула в каждый бочонок, вытряхнула из мешков всю пыль и разбила на черепки каждый горшок. Но разумеется не смогли никого найти. Не солоно хлебавши, они выставили у трактира небольшую охрану и отправились ловить преступников в другом месте, пока хозяйка охая и ахая пыталась привести в порядок разорённую кухню. Скоро ушла и она, посетители трактира требовали добавки.

Поставленный у задней двери стражник почти сразу же нашёл остатки пива на кухне и скоро задремал, упёршись лбом в стену. Его не разбудило даже падение Дува: шкаф, по которому он забрался на потолок, разрубили в щепки, и Дуву пришлось спрыгивать прямо на пол. Он вытянул руки и нелепо шлёпнулся на них.

– Идём в порт, нужно отчалить с первым же кораблём. – Людовик скинул с себя мышиную шкуру и вновь обрёл дар речи.

– Но у тебя же больше нет денег.

– Они нам и не понадобятся.

– У меня опять плохое предчувствие…

Ныряя по самым глубоким теням, вампиры не попались на глаза никому. Без помех они пробрались к огромным ящикам. Людовик остановился на нечёткой границе тусклого света от костра. Рабочие порта сделали перерыв и собрались прогреться. Наперебой жалуясь на холод и ночную работу, они не заметили, как Людовик и Дув забрались в один из ящиков. Зарывшись в вонючие шкуры, Людовик замер. Дув повторил за ним. Вампиры лежали спина к спине.

– А если ящик не погрузят? А если свет проникнет сквозь щели? – От беспокойства Дув всё время ёрзал.

– А если бы ты выпил крови, мы смогли бы превратиться в парочку пауков и сплести паутину в самом тёмном углу капитанской каюты, а по ночам пить его кровь, чтобы утром капитан просыпался ещё более уставшим, чем ложился, и прямо с койки начинал орать на всё что движется. Теперь же нам придётся скучать.

Людовик ткнул Дува локтём под рёбра, чтобы тот перестал шевелиться.

– Не знаю, смогу ли когда-нибудь пить кровь…

– Но почему же, жалко людей?

– Вовсе не жалко, мне противно… – Каждое следующее слово Дув говорил всё тише, – От одной мысли, что в моём рту окажется часть их тела, становится плохо и желудок сжимается.

– Мой дорогой… Во Франции я представлю тебя высшему свету, а пока поразмысли над тем, каким именем мне тебя представлять.

Работники порта вернулись к своим обязанностям. И с рассветом корабль вместе с вампирами в трюме благополучно отчалил. В этот раз плаванье далось Дуву не легче: боль и жажда не оставили места для других чувств. Людовик пытался отвлечь его разговорами, но тщетно. И хоть их путешествие по волнам длилось недолго, Дув вышел из него совершенно обессиленным. Зато Людовик, казалось, был полн сил. Он с энтузиазмом знакомил полусознательного Дува с местными красотами и красотками, отпаивал лучшим вином и продолжал убеждать испробовать крови. Дув же снова и снова отказываться, даже когда ему и казалось, что следующий приступ жажды может стать последним.

Гирлянда из пластиковых цветов