Настька. Не такая, как все

– Я б поехал, если было б куда, – ответил он. – Да ты не раскисай, все у тебя еще впереди. Вернешься – я тебя ждать буду, окей?

Почему-то в любой ситуации Стас умел вести себя так, что Настя нисколько не обижалась на него, наоборот, чувствовала к нему все большую симпатию. И при всем при том он был настоящим другом, именно другом, но таким, которого хотелось любить и быть ему близкой.

– Слушай, Стас, – сказала вдруг Настя, вспомнив об одном важном деле, которое в деревне или райцентре было уже не решить, – сходи в ларек, купи мне, пожалуйста, пачку сигарет.

– Так значит, начала все-таки курить? – с укоризной спросил Стас, словно он до последнего сомневался в испорченности девочки.

– Да я так… балуюсь скорее…

– Ну ладно, щас схожу. Тебе какие – «Kent» или «Winston»?

– Все равно, – улыбнулась Настя.

– Ладно, только не затягивайся. – И Стас пошел к ларьку. Обратно его Настя так и не дождалась. Подъехало такси, и ей пришлось садиться. Она знала, что мать обязательно позвонит диспетчеру и узнает, довезли ли ее дочь в сохранности до вокзала.

***

То, что произошло тем летом, я не наблюдал лично, поскольку в то время был занят поступлением в институт, все это я узнал с чужих слов. Едва Настя приехала в деревню и села в «горнице» на диван, чтобы уныло глядеть в одну точку, как к ней подошла бабушка.

– К тебе мальчик какой-то пришел, знакомый вроде бы. Там, у забора стоит, – она показала в окно. Настя равнодушно посмотрела в ту сторону, никого не увидела и отвела взгляд.

– Я не пойду никуда, – ответила она.

– Минут пять уж стоит, – продолжала бабушка, – как увидел, что ты едешь, тут же и прибежал. Как его… Леша что ли?

Это уже было интересно. Леха, тот самый парень, который некогда держал в руках ее сережки в той «достопамятной битве», привлекал Настю чуть больше других деревенских мальчишек. Она решила выйти, спросить у него, чего надо и, если он не предложит ничего интересного, тут же уйти домой и сидеть на диване, по-прежнему глядя в одну точку, до тех пор, пока ее не заберут обратно в город.

Леха, уже не тот лупоглазый, с выбитым передним зубом и явно косящий под придурка парень, а значительно возмужавший, стоял у забора, опершись подбородком о верхнюю перекладину. Так же по-старому картавя, но при этом глядя на девочку с каким-то новым, особенным блеском в глазах, он предложил ей идти на другой край деревни, к бессменному главарю Васе, у которого собиралась большая компания. Его старший брат недавно «откинулся на волю», то есть, проще говоря, вышел из тюрьмы, и по этому поводу устраивалась пьянка.

– Девок там совсем немного будет, – зачем-то добавил Леха. – Приходи, там только тебя и ждут.

Поколебавшись еще секунду, Настя согласилась. Тому имелась одна-единственная причина: ей дико хотелось курить, а иного способа достать сигареты явно не было. О рассказе своей матери она, разумеется, помнила, но в тот момент сила вредной привычки заглушила в ней все проблески разума.

В Васином доме, самом крайнем и самом бедном во всей деревне, уже собралась большая компания, занявшая всю маленькую веранду. Тут были как старые Настины знакомые, значительно повзрослевшие и потому с трудом узнаваемые, так и совсем незнакомые ей, должно быть, из окрестных деревень и из райцентра. Девчонок тут действительно было очень мало, если говорить точнее – две или три, все толстые, некрасивые, с прокуренными голосами. На вошедших Леху с Настей они взглянули с некой смесью удивления и отвращения.

– О-о, да это же Настька! – увидев ее, радостно закричал Вася. – Настька, давай сюда!.. Пацаны, если кто не помнит, это Настька, самая, блядь, боевая девка у нас в деревне! Настька, давай сюда, щас штрафную тебе нальем!

– Сигарету сначала дайте, – хмуро ответила Настя. Она поначалу хотела просто стрельнуть у кого-нибудь полпачки и уйти, но теперь поняла, что просто так ее отсюда не выпустят.

И началась оргия, похожая на те, в которых ей уже доводилось участвовать, только с истинно деревенским колоритом. Здесь все дымили ей в лицо дешевыми сигаретами, дышали луком и рыбой, пили водку прямо из горла и танцевали под русскую попсу. Девчонки здесь запросто клеились к парням, парни столь же легко уводили их за руку для известных дел, никто ни на кого не лез с угрозами. К Насте изрядно накачавшийся Вася тоже стал тянуть руки. Она поначалу сопротивлялась, но потом, тоже изрядно опьянев, сама полезла обниматься. Скоро она уже сидела у Васи на коленях, посреди останков пиршества и пьяных в хлам гостей, сплетя руки у него на шее и целуясь с ним взасос. Кое-кто из относительно трезвых парней на это зааплодировал, а другой даже крикнул: «Ого, Настька! Королева бала, ептыть!» Услышав это, Настя про себя улыбнулась. В таком состоянии этот титул как нельзя больше нравился ей.

Про Леху все как-то уже давно забыли. Никто не видел, как он, убежав на задворки, кусал от отчаяния губы и беззвучно плакал.

***