Читаем Настя полностью

— Спарта — не аргумент… м-м-м… У Гераклита и Аристокла не было опыта борьбы с христианством за новую мораль. Поэтому их идеи государства остались утопическими… Нынче другая ситуация в мире… м-м-м… Мир ждет нового мессию. И он грядет.

— И кто же он, позвольте вас спросить?

— Человек. Который преодолел самого себя.

— Демагогия… — махнул вилкой Мамут.

— Мужчины опять съехали на серьезное, — обсасывала ключицу Румянцева.

Отец Андрей положил себе хрена:

— Я прочитал две книги Ницше. Талантливо. Но в целом мне чужда его философия.

— Зачем тебе, брат, философия. У тебя есть вера, — пробормотал с полным ртом Саблин.

— Не фиглярствуй, — кольнул его серьезным взглядом отец Андрей. — Философия жизни есть у каждого человека. Своя, собственная. Даже у идиота есть философия, по которой он живет.

— Это что… идиотизм? — осторожно спросила Арина.

Саблин и Мамут засмеялись, но отец Андрей перевел серьезный взгляд на Арину.

— Да. Идиотизм. А моя доктрина жизни: живи и давай жить другому.

— Это очень правильная доктрина, — тихо произнесла Саблина.

Все вдруг замолчали и долго ели в тишине.

— Вот и тихий ангел пролетел, — вздохнул Румянцев.

— Не один. А целая стая, — протянула пустой бокал Арина.

— Не наливай ей больше, — сказал Мамут склоняющемуся с бутылкой Павлушке.

— Ну, папочка!

— В твои годы человек должен быть счастлив и без вина.

— Живи и давай жить другому, — задумчиво проговорил Саблин. — Что ж, Андрей Иваныч, это философия здравого смысла. Но.

— Как всегда — но! — усмехнулся батюшка.

— Уж не обессудь. Твоя философия сильно побита молью. Как и вся наша старая мораль. В начале девятнадцатого века я бы безусловно жил по этой доктрине. Но сегодня мы стоим на пороге нового столетия, господа. До начала двадцатого века осталось полгода. Полгода! До начала новой эры в истории человечества! Поэтому я пью за новую мораль грядущего века — мораль преодоления!

Он встал и осушил бокал.

— Что же это за новая мораль? — смотрел на него отец Андрей. — Без Бога, что ли?

— Ни в коем случае! — скрипнул ножом, разрезая мясо, Саблин. — Бог всегда был и останется с нами.

— Но ведь Ницше толкует о смерти Бога?

— Не понимай это буквально. Каждому времени соответствует свой Христос. Умер старый гегелевский Христос. Для грядущего века потребуется молодой, решительный и сильный Господь, способный преодолеть! Способный пройти со смехом по канату над бездной! Именно — со смехом, а не с плаксивой миной!

— То есть для нового века нужен Христос — канатный плясун?

— Да! Да! Канатный плясун! Ему мы будем молиться всей душой, с ним преодолеем себя, за ним пойдем к новой жизни!

— По канату?

— Да, любезнейший Дмитрий Андреевич, по канату! По канату над бездной!

— Это сумасшествие, — покачал головой отец Андрей.

— Это — здравый смысл! — Саблин хлопнул ладонью по столу. Посуда зазвенела.

Саблина зябко повела плечами.

— Господи, как я устала от этих споров. Сережа, хотя бы сегодня можно обойтись без философии?

— Русские мужчины летят на философию, как мухи на мед! — произнесла Румянцева.

Все засмеялись.

— Александра Владимировна, спойте нам! — громко попросил Румянцев.

— Да, да, да! — вспомнил Мамут. — Спойте! Спойте обязательно!

— Сашенька, спойте!

Саблина сцепила замком тонкие пальцы, потерла ими:

— Я, право… сегодня такой… день.

— Спой, радость моя, — вытер губы Саблин. — Павлушка! Неси гитару!

Лакей выбежал.

— А я тоже выучилась на гитаре играть! — сказала Арина. — Покойная maman говорила, что есть романсы, которые хороши только под гитару. Потому как рояль — строгий инструмент.

— Святая правда! — улыбался Румянцев.

— Две гитары, зазвенев, жалобно заныли… — угрюмо осматривал стол Мамут. — Позвольте, а где горчица?

— Je vous prie! — подала Румянцева.

Павлушка принес семиструнную гитару. Саблин поставил стул на ковер. Александра Владимировна села, положив ногу на ногу, взяла гитару и, не пробуя струн, сразу заиграла и запела несильным, проникновенным голосом:

Перейти на страницу:

Все книги серии В.Г. Сорокин. Пир (сборник рассказов)

Похожие книги

Апостолы игры
Апостолы игры

Баскетбол. Игра способна объединить всех – бандита и полицейского, наркомана и священника, грузчика и бизнесмена, гастарбайтера и чиновника. Игра объединит кого угодно. Особенно в Литве, где баскетбол – не просто игра. Религия. Символ веры. И если вере, пошатнувшейся после сенсационного проигрыша на домашнем чемпионате, нужна поддержка, нужны апостолы – кто может стать ими? Да, в общем-то, кто угодно. Собранная из ныне далёких от профессионального баскетбола бывших звёзд дворовых площадок команда Литвы отправляется на турнир в Венесуэлу, чтобы добыть для страны путёвку на Олимпиаду–2012. Но каждый, хоть раз выходивший с мячом на паркет, знает – главная победа в игре одерживается не над соперником. Главную победу каждый одерживает над собой, и очень часто это не имеет ничего общего с баскетболом. На первый взгляд. В тексте присутствует ненормативная лексика и сцены, рассчитанные на взрослую аудиторию. Содержит нецензурную брань.

Тарас Шакнуров

Контркультура