Настя

Некоторое время ничего не происходило, потом входная дверь отворилась и появился мальчишка, с некоторым удивлением оглядел пустой зал, стрельнул глазами в мою сторону, принялся рыться в картотеке, время от времени бросая на меня беспокойные взгляды, наконец не выдержал.

— Ты чего здесь одна? — Спросил он.

— Понятия не имею. — Эту фразу я произнесла как можно более безразличным голосом и глаза постаралась сделать наивные и бесхитростные, словно у цыплёнка, который только что высунул голову из яйца. Не знаю, насколько хорошо у меня это получилось, я никогда не умела хорошо притворяться, но мальчишка ушёл ещё более озадаченным, чем до разговора со мной.

Вскоре начали подтягиваться остальные ребята, и уже через несколько минут читальный зал приобрёл обычный вид.

— Бахмурова, тебе по голове сразу дать или ты сначала что-нибудь скажешь?

Я вздрогнула, обернулась и покаянно потупилась. Рядом со мной сидел Марек.

— Сначала ты просишь, чтобы я не отходил от тебя ни на шаг, а потом исчезаешь неизвестно куда, — принялся выговаривать он мне громким шёпотом. — Мне что — делать больше нечего — искать тебя по всем сёлам и весям?

— Когда я тебя просила, ты ещё не наорал на меня.

— Во-первых, я не орал, а спокойно объяснял, кто ты такая; ты ещё не видела, как орут и как ору я, иначе бы не забыла. Во-вторых…

— Заткнись!

Это коротенькое слово оказало на Марека сильнейшее действие: впервые за всё время нашего знакомства я увидела его удивлённым: рот его приоткрылся, глаза, и без того сильно увеличенные толстыми плюсовыми стёклами, стали ещё больше.

— Это ты мне?

— Кому ещё? — Гримасе, которую я сделала при этих словах, вполне мог позавидовать какой-нибудь зловещий киношный персонаж. — Уйди отсюда по-хорошему, иначе сам в лоб получишь! — Марек сделал шаг назад, прямо сидя на стуле) — Сначала говоришь всякие гадости, а потом удивляешься: «Чего это меня, мол, никто не любит». Считай, что чашу моего терпения ты переполнил. А если совсем честно, то мне уже надоело притворятся примерной девочкой, так нашим ребятам и передай, — мне удалось прошипеть эту фразу несмотря на полное отсутствие в ней шипящих согласных. — С этой минуты я начинаю новую жизнь. Теперь вы все будете молиться, чтобы Иванова побыстрее вернулась. Всё, вали!

В подтверждение серьёзности своих намерений я открыла «Историю банковского дела», с видимым наслаждением вырвала первую страницу, с названием, оторванную страницу разорвала на две части, потом — ещё на две части, бросила их на пол, то же самое проделала со второй страницей, с третьей, с четвёртой. Почти все ребята, находящиеся в библиотеке, оборачивались и смотрели, что я делаю. Когда я отрывала пятую, Марек исчез. Вот только что сидел на стуле рядом, вытаращенными глазами смотрел на разбросанные по полу страницы — и его уже нет. Стул был пуст. Пропал даже небольшой пакет, который мальчик притащил с собой и повесил на спинку своего стула. Интересно, что в нём было?

А потом динамика пространства резко снизилась. Движения ребят замедлились, стали тягучими и плавными, словно они вдруг очутились под водой; скорость и, как прямое следствие этого, тембр голосов стали уменьшаться, пока не переросли в неразборчивое басовитое гудение…

Наконец, всё застыло.

Я — единственная в читальном зале — оставалась в ясном физическом и моральном состоянии и окружающее воспринимала вполне адекватно. Полная неподвижность ребят продолжалась минуты три. Я за это время успела пройти между рядов, заглянула в несколько раскрытых книг, лежащих на столе, попробовала перевернуть одну страницу, но та не поддалась: вся книга казалась высеченной из единой глыбы. Парадокс замедления времени.

Я этому нисколько не удивлялась; скажу даже больше: чего-то подобного я и ожидала.

Всё вокруг осветилось желтовато-зелёным светом, по стенам, по потолку быстро пробежали ряды непонятных символов. Не успела я опомниться — окружающие меня люди снова пришли в движение. Всё стало так же, как и раньше, за некоторыми исключениями; например, пропала разорванная мной книга, исчезла девочка, которая сидела ближе всех к нам с Мареком, ушёл в небытие громадный книжный шкаф, занимающий пространство противоположной от двери стены.

Все мои выводы полностью подтвердились, причём так явно, что у меня исчезли всякие сомнения в собственной правоте. Теперь я постараюсь объяснить, что именно произошло.

Ответ на загадку пустого читального зала, а так же на десятки других, возникающих за последние несколько дней, оказался более чем прост. Я совсем недавно говорила, что чем сложнее задача, тем проще ответ. Так и вышло.

В аналитике очень важным является правильная постановка вопроса. Зачастую в нём — уже половина ответа. Я попыталась ПРАВИЛЬНО сама себе задавать вопросы.

Примем за аксиому, что всё, происходящее вокруг — зачем-то и кому-то нужно. Зачем и кому — это уже вопрос из совсем другой оперы.