Настанет день

— Но, сэр… — Марк посмотрел на Дэнни. Потом снова на Кёртиса. — Сэр, на десять утра у нас назначена встреча с вами и мэром Питерсом.

— Сегодня Рождество, — повторил Кёртис и выдвинул ящик. Порывшись в нем, он извлек еще один лист бумаги и положил его слева от себя. — Христианский праздник. Полагаю, мэр Питерс заслужил выходной в день рождения Господа.

— Но встреча была назначена…

— Патрульный Дентон, до моего сведения дошло, что вы пропустили несколько поверок ночной смены Девятого участка.

— Сэр?..

Кёртис поднял бумагу, лежавшую слева:

— Это следует из докладной начальника вашей смены. В течение девяти недель вы опоздали или не явились на девять поверок.

Он впервые встретился с ними взглядом.

Марк заерзал в кресле:

— Сэр, я здесь не как патрульный. Я здесь как старшина Бостонского клуба. И в этом качестве я, с вашего позволения, хотел бы заявить…

— Злостное нарушение должностных обязанностей. — Кёртис помахал бумагой. — Государство рассчитывает, что его стражи порядка будут честно отрабатывать свое жалованье. Тем не менее вы этого не делаете. Где вы находились, если пропустили девять поверок?

— Сэр, я не думаю, что это сейчас главный вопрос. У нас нет…

— Это главнейший вопрос, патрульный. Вы подписали контракт. Вы давали клятву защищать народ нашего великого государства, служить этому народу. Вы давали клятву неукоснительно исполнять все обязанности, возлагаемые на вас Бостонским управлением полиции. Одна из этих обязанностей четко прописана в седьмой статье: явка на поверки личного состава. Между тем у меня есть принесенные под присягой показания начальника смены и дежурного сержанта Девятого участка, согласно которым вы предпочли уклоняться от исполнения этой важнейшей обязанности.

— Сэр, позвольте мне заметить, что я действительно не сумел прийти на несколько поверок из-за своих обязанностей по БК, но это…

— У вас не может существовать никаких обязанностей в БК.

— Я получил разрешение и от начальника смены, и от дежурного сержанта.

Кёртис кивнул:

— Можно мне закончить?

Лицо Марка окаменело.

— Можно мне закончить? — повторил Кёртис. — Могу я говорить, не опасаясь, что меня прервут? Я нахожу это грубым, патрульный. А вы не находите грубым, когда вас перебивают?

— Да, сэр. Вот почему я…

Кёртис поднял ладонь:

— Позвольте мне развеять убеждение, будто вы занимаете какую-то высокую в нравственном отношении позицию, патрульный, ибо в действительности это не так. Ваш начальник смены и ваш дежурный сержант оба признали, что смотрели сквозь пальцы на ваши опоздания и неявки на поверки, поскольку они оба являются членами того же клуба. Однако они не имеют полномочий принимать такие решения. — Он развел руками. — Это вне их компетенции. Лишь офицер в чине капитана и выше может разрешить подобное.

— Сэр, я…

— Таким образом, патрульный Дентон…

— Сэр, если мне…

— Не будете ли вы столь любезны позволить мне закончить? — Кёртис оперся локтем о стол и наставил палец на Марка. Его пятнистое лицо затряслось. — Проявили ли вы преступное пренебрежение своими должностными обязанностями в качестве патрульного полицейского?

— Сэр, мне казалось, что…

— Отвечайте на вопрос.

— Сэр, я считаю…

— Да или нет, патрульный. Вы полагаете, что люди в этом городе желают слышать ваши оправдания? Я уже говорил с ними, сэр. Они не желают. Вы не сумели явиться на поверки, так или нет?

Он подался вперед, не опуская наставленного на Дентона пальца. Дэнни счел бы все это сущим балаганом, если бы так вел себя любой другой человек, в любой другой день, в любой другой стране. Кёртис не постеснялся прибегнуть к приему, давно, с их точки зрения, отжившему: он предстал перед ними олицетворением абсолютной фундаментальной правоты. Ужас в том, что перед такой правотой ощущаешь себя маленьким, незначительным, беззащитным. Как бороться с праведным гневом, если твое единственное оружие — логика и здравый рассудок?

Дентон достал бумаги, над которыми работал уже несколько недель.

— Сэр, если позволите, я хотел бы напомнить вам о повышении зарплаты, которое нам обещали в…

— «Нам»? — переспросил Кёртис.

— Да, Бостонскому управлению полиции, сэр.

— И вы имеете наглость заявлять, будто представляете этих замечательных людей? — Кёртис нахмурился. — Заняв нынешнюю должность, я переговорил со многими сотрудниками, и могу вас заверить, они не объявляли вас своим лидером, патрульный Дентон. Они устали оттого, что вы постоянно вкладываете собственные слова в их уста и представляете их недовольными. Да я только вчера беседовал с одним рядовым из Двенадцатого участка — и знаете, что он мне сказал? Он сказал: «Комиссар Кёртис, мы, полицейские из Двенадцатого, гордимся тем, что служим нашему городу во времена невзгод, сэр. Скажите всем, мы не станем бунтовать, как большевики. Мы сотрудники полиции».

Марк вынул собственную ручку и записную книжку:

— Если бы я узнал его имя, сэр, я бы с радостью обсудил с ним любые его претензии ко мне.

Кёртис отмахнулся:

— Я говорил с десятками наших людей по всему городу, патрульный Дентон. С десятками. И никто из них, заверяю вас, не является большевиком.

— Как и я, сэр.