Насмешки судьбы (СИ)

      Заметив его глумливую ухмылку, четко осознаю, чего он добивался, как хотел увидеть, что я его хочу. На, смотри, мне не жалко. Это бессмысленно скрывать, когда тело предает тебя и стремится слиться с ним воедино. Я не умею себе врать, именно поэтому, найдя в себе силы, протягиваю к нему руку, успев зацепить во взгляде душащую нас обоих нежность, и притянув его за шею, прижимаюсь к приоткрытым губам, но тут же, зашипев от боли, отталкиваю его назад, пока он осторожно, но не прекращая движение ни на минуту, входит в меня. И хочется кричать, умолять его остановиться и одновременно двигаться быстрее, потому что нестерпимо хочется прекратить эту пытку.

      Со шлепком полностью вставляет мне, переводит дыхание, стирая тыльной стороной ладони со лба пот, и только сейчас понимаю, как он волнуется, это приятно согревает изнутри и разливается теплым светом в душе. Оперевшись раскрытыми ладонями в стол по сторонам от моих бедер, начинает осторожно выходить, чтобы тут же вновь врезаться в мое тело.

      Ему хватает пары уверенных проникновений, чтобы, подобрав нужный угол наклона, начать вколачиваться в меня и заставлять медленно умирать под ним.

      Вцепляюсь пальцами ему в бедра, не позволяя слишком сильно выходить и заставлять меня терять это восхитительное чувство заполненности. Пошлые шлепки кажутся убийственно громкими, его хриплое дыхание и редкие сорвавшиеся стоны пьянят и кружат голову, от запаха секса слезятся глаза, или, быть может, дело совсем не в этом, но отчаянно хочется разреветься, потому что так хорошо, что даже плохо. И я понимаю, что дело не в том КАК он это делает, а КТО это делает. Ощущения такие острые, потому что это ОН, а не кто либо другой. Тело в сладкой муке мечется под ним, ерзаю по столу, уже не раз получив обидный шлепок, соскакивая с его члена, стоило только его пальцам коснуться моего ствола, сжать мошонку... Душа плачет, понимая, что все, это предел, что сейчас меня разорвет на кусочки, раскидает по прошлому, настоящему и будущему и не уверен, что в приближающемся оргазме я не потеряю себя.

      Клим все также смотрит на меня, пока я не знаю, куда деть взгляд от смущения, активнее ласкает мой член, замерев во мне и не двигаясь, и только тогда, когда миллионы искр вырываются из вен и сбиваются в пожар внизу живота, когда от невозможности вздохнуть выгибаюсь на столе, понимая, что сейчас вот так вот и сдохну под ним... кончаю, с криком, с брызнувшими из глаз постыдными слезами, с его именем на губах, а быть может проклятьем, изливаюсь себе на живот, пока он не почувствовав, как меня ломает, как тесно сжимаю его внутри себя, не начал бешено вколачиваться в меня, чтобы вскоре получить разрядку и так же выплеснуться мне на живот.

      Пока он кончал на меня, передергивая свой член рукой, я четко осознал две вещи: это самое блядско-эротичное зрелище из всех, что я когда-либо видел, и, кажется, я впервые в жизни испытал такой безумный, восхитительно-прекрасный и настоящий оргазм.

      Стало душно, горло сдавило сухим спазмом, под ребрами прошлась болезненная дрожь, живот скрутило, стало плохо.

      Оттолкнув Клима ногой и кубарем скатившись со стола, не чувствуя силы в затекших ногах и упав на колени... в общем, пока я блевал чем-то, опустошая содержимое желудка, а Клим матерясь одевался, я понял еще одно: так жить нельзя. Я чуть не подох тут пару минут назад, и эти сведения немного отрезвили расплавленный мозг.

      - Это у тебя на всех такая реакция или чисто на меня?

      - Нервы, - поясняю, не испытывая особых угрызений совести.

      Клим, пока я одевался, прикрыл мои труды газеткой (как это по-взрослому) и, напоив меня водой и подтолкнув к двери, сказал всего пару предложений, от которых до сих пор кровь стынет в жилах...

  Часть 22

      Ян, глупо хлопая глазами, соображал, стоит ли ебнуть Климу между глаз, чтобы мозги на место встали, или сначала свои в кучу собрать, а уж потом все равно ебнуть, но додумать ему не дали, так же, как и прийти в себя.

      В комнату для допросов влетает молодой мужчина, в старой, изрядно поношенной, но вроде чистой форме. Вломился, конечно, эффектно, но даже со стороны видно, что костюмчик ему явно не идет. И дело вовсе не в том, что форма не сидит, скорее даже наоборот, но больно он с таким интеллигентным лицом смахивает на стриптизера, а не на сотрудника доблестной полиции. Он, ни минуты не раздумывая, хватает Яна за руку, и пока парень пытается сообразить, что вообще, блядь, вокруг происходит, его скручивают, заломив руки за спину, и выводят в коридор.

      - Почему так рано? - спросил Клим, провожая невозмутимого Сета, намеренно делающего Яну больно, и самого Яна, матерящегося, пытающегося вырваться или хотя бы пнуть своих обидчиков.

      - А что, не закончил? - огрызнулся Сет, не скрывая своего раздражения.

      Ему и так было неуютно в этом прикиде, да и что уж там, в этом месте, именно поэтому любой раздражитель мог окончательно вывести его из себя. А тут еще стойкий запах секса в комнате, эти оба зацелованные и злоебучая проверка, приехавшая на час раньше.