Насмешки судьбы (СИ)

      - Я бегал к соседям, просил помощи, в ответ слышал лишь упреки и крики, что сын я плохой, что глупости говорю, а потом все рассказывали ему и я весь вечер извинялся за свой длинный язык, с разбитым еблом, с побоями, отсасывал у него, стоя на коленях в старенькой бане, пока мать стряпала пирожки для любимого мужа, - затяжка, выдох, плохо. - В тринадцать осмелел... пришлось, когда увидел, как он засматривается на мелкого. Всадил ему в ногу старые ржавые ножницы, убить хотел, сил не хватило. Получил сотрясение и неделю отдыха, пока тот в больничке валялся. Но он вышел, - вены вздуваются от напряжения, кажется, по венам вместо крови кипяток пустили, но вопреки здравому смыслу и несмотря на разрастающийся внутри пожар, спину то и дело прошибает холодным потом. Тошно. - Суббота была, когда он вышел, банный день, блядь. Я кричал, плакал, умолял мать не пускать меня с ним, за что получил от нее пощечину и наказание - месяц домашнего ареста за такое неуважение. В тот вечер я по глазам его видел, что мне пиздец пришел, и уже тогда решил, что вздернусь этим же вечером в той самой бане, поэтому и шел спокойно, зная, что против стокиллограмового мужика и пикнуть не смогу. Но свершилось чудо, я был почти счастлив, когда стоя на четвереньках, раздирая кожу о старую облезшую лавку, с его членом во рту и пальцами в своей заднице, услышал, как распахнулась дверь предбанника и в нее влетел наряд ментов. Это было незабываемое зрелище, - тушу окурок в пепельнице, пытаюсь начать говорить, но эмоции душат, горло тисками пережало, будто сейчас он все еще душит меня, сжимая пальцы на шее, лишая последнего доступа кислорода... Прикасаюсь к шее, дабы убедиться, что все это ложь, мираж, нет этого и не было никогда. Только когда до боли сжимаю кожу, когда чувствую бьющуюся пульсом вену под пальцами, могу снять это болезненное оцепенение.

      - Потом брали анализы, благо эта мразь успела мне в рот кончить. Суд, где мать призналась, что знала обо всем, что он сам ей все сказал и лишь при этом условии жил с ней, детям помогал, а детям нужен был отец... - глушу сорвавшийся с губ смешок, понимая какой это бред. Вижу, как у Сета дрогнули плечи, но сейчас не могу анализировать его состояние, полностью топя себя в старых, болезненных воспоминаниях. - Она возненавидела меня, и все то время, пока шло судебное разбирательство, пиздила брата, срывая на нем злость, а я помочь не мог, потому что в дурке лежал, лечился, блядь. Лишение родительских прав, как ты и сказал, - киваю на Клима, в руках которого давно дотлела сигарета, а пепел осыпался на стол, - лишение родительских прав, детдом, куда нас с братом забрали. Что делают с теми, у кого родителей сажают за подобное, говорить не буду, слишком утомительно. Побег, улица, новая жизнь... Тебе все еще интересно, как я докатился до такой жизни? - спрашиваю, глядя в холодные пустые глаза. - Виной всему экология! - подвожу итог, разом обрывая все мысли, все чувства, ухожу в себя, закрываюсь и, вопреки здравому смыслу, начинаю заливисто ржать, сгибаясь пополам, не чувствую боли в ребрах, не обращаю внимания на новый приступ кашля...

  Часть 19

От автора

      - Молодец, мент, сломал пацана, - прошептал Сет, наклонившись к уху замершего в одной позе Клима.

      Оттолкнувшись от его плеча и осторожно обойдя стол, одним точным, но предельно осторожным ударом вырубил заходящегося в истерике парня, успел подхватить на руки обмякшее тело, скатывающееся на пол, и скользнув уставшим взглядом по безмятежному лицу, вынес его в коридор, послал нахер дернувшихся к нему дежурных, сам отнес Яна в камеру, сам же её и закрыл, отобрал стул у дежурного и подперев им дверь "клетки", опустился на него, бездумно набирая номер адвоката и закрывая ладонью глаза. Не хотелось видеть происходящее, не хотелось ничего слышать, но и оставлять все так он тоже был не намерен.

      Клим так и остался сидеть на одном месте, придавленный полученной информацией, и как ни старался отключиться от услышанного, никак не мог вырваться из этого затягивающего безумия, грязи чужого прошлого. Хотелось удавиться своими руками, чтобы наверняка. Он и сам внятно не мог себе ответить, почему каждое слово, каждая безумная интонация юношеского голоса так сильно въелась в душу, разъедая скованный за годы жизни ледяной панцирь. И он бы рад закрыть папку, подождать, когда подозреваемый очухается и продолжить допрос... но сам себе отдавал отчет, что все, конец, финиш этого идиотизма. И в душе смятение, и выть хочется, кидаясь на стены...

      С криком срывается с места, роняя свой стул, с грохотом приземлившийся на бетонный пол. Опрокидывает стол, бумаги безумным хороводом взмывают ввысь, в беспорядке осыпаясь на пол. Подлетает к стене, с рыком вонзает удар в бесчувственный бетон. Вой, удар, запах крови сластящий на губах, алые разводы на стене и бешеный, кипящий внутри адреналин, боль, которую невозможно унять. Отчаяние...