Насмешки судьбы (СИ)

      Сет встает у двери, прямо за моей спиной и это чертовски раздражает, все время хочется обернуться, проверить свою безопасность, потому что доверять нельзя никому. Клим же швыряет на стол небольшую папку с выбитым на корешке серийным номером, присаживается напротив и, потерев глаза и протяжно выдохнув, поднимает на меня безумный сейчас взгляд воспаленных серых глаз.

      - Обвинение зачитывать? - спрашивает у меня, строго, дерзко, слишком властно. В душе все обрывается и ухает вниз. Что это там разхуярилось миллионами осколков? Кажется, это была все еще не загнувшаяся в душевных муках надежда. Зато теперь стало легче, мне легче. Все чувства, эмоции, переживания - все вон! Будто выключатель сработал, и дышать легче... правда сдохнуть захотелось еще сильнее.

      - Не стоит.

      - У тебя три минуты, чтобы рассказать все, что знаешь и удалиться с глаз моих в отведенную тебе камеру.

      - Вот незадача, а я ничего не знаю, - улыбаюсь совсем уж безумно, расправляя плечи и склоняя голову немного вбок, челка закрывает глаза, но так даже лучше. А самому кричать хочется, вытрясти из него правду, услышать ответы на давно заданные самому себе вопросы. И дрожь на сердце, и виски ломит, и пальцы сводит судорогой... а я молчу, гордость не позволит сломаться.

      - Решил поиграть в дурачка?

      - Думаешь получится?

      - Не уверен.

      - А ты дай пару уроков, у тебя отлично выходило, глядишь и я научусь, - и мне бы сейчас замолчать, заткнуться, просто отсидеться, пока ему не надоест этот фарс и меня не вернут в камеру, но тот факт, что совсем недавно я замерзал с этим человеком в сыром подвале, согреваемый теплом его тела, что валялся с ним в сугробе, задыхаясь от смеха, что целовал его бледные губы... дает небывалый заряд энергии, а еще наглости. Этакие льготы на вынос его мозга, не все же мне одному страдать, глядишь проснутся зародыши совести. Хотя, наблюдая его невозмутимую рожу, верится в это с трудом.

      - Раньше надо было учиться, - злится, вот только на кого из нас?

      Молчу, нет желания поддерживать этот разговор. В воцарившейся тишине слышно лишь мое учащенное дыхание, звенящая тишина и повисшее над нами троими напряжение.

      - Советую тебе....

      - Засунь себе в жопу свой совет... - меня обрывает на середине фразы удар в челюсть, благо отклониться успел, а то лежать бы мне на бетонном полу, возможно замертво.

      - Дернешься и пристрелю тебя к ебаной матери, - предупреждает, как я понял, дернувшегося за моей спиной Сета, пока пытаюсь утихомирить звон в ушах и перетерпеть боль.

      Голова начинает резко кружиться, становится плохо, очень, перед глазами все плывет. Опускаю голову вниз, пытаюсь перевести дыхание. Голоса поблизости, хлопок двери, шум, снова тишина. Вроде отпустило. Подняв глаза замечаю, что Клим что-то увлеченно читает, а мне от одного его в момент потемневшего взгляда дурно делается. Так, что плечи ныть начинают, скованные наручниками запястья гореть... Это почти паника. Я вижу в его глазах знакомый мне блеск. Блеск победителя. Вот только цена его победы, боюсь, будет слишком высока... для меня.

      - Не хочешь по-хорошему, давай начнем с самого начала, - улыбается вымученной улыбкой, пошарив в кармане, достает измятую пачку сигарет, пару минут крутит сигарету в руках, медлит, прикуривает и только затянувшись, переводит на меня взгляд. Приподнимаю брови как бы спрашивая "Ну, дерзай", не понимая его заминки.

      От его слов... от самой первой строчки делается дурно. Вся физическая боль, дискомфорт отходят на второй план. Во мне просыпается тот недобитый ребенок, которого гробил в себе последние пару лет. И вдохнуть никак и сдохнуть не выходит. Эта пытка на грани возможного. Никогда не думал, что может так хотеться умереть лишь от одних слов... а возможно причина в том, что произносит это именно Он: холодно, безразлично... больно.

      - Ян Темник, семнадцать лет, местный. До одиннадцати лет проживал с матерью и отчимом... - замолкает, делает глубокую затяжку так, что слышу шелест тлеющей бумаги, а у меня волосы встают на теле и, вместо наворачивающихся слез, губы растягиваются в безумной улыбке, - с десяти лет стал сбегать из дома, состоял на учете в милиции, затем суд, отчима посадили за растление несовершеннолет... летних, суд, детдом, побег... - он монотонно зачитывает и так въевшиеся в память данные, и с каждым словом кадры прошлого как живые скачут перед глазами, возвращая меня в ужасы давно минувшего. Я вновь вижу это старое затертое кино, где нет звука, картинка нечеткая, но каждый фрагмент, каждый кадр могу разглядеть до миллиметра, и мне не надо представлять образы, каждый из них намертво врезан в сознание. Хоть днем при свете солнца, хоть ночью в кромешной темноте - я вижу их, чувствую липкие прикосновения чужих рук от которых уже не отмыться, ощущаю запах дешевого омерзительного одеколона, привкус собственной крови на губах и... страх. Воспоминания слишком яркие, такие, что сжигают изнутри, ломают, заставляют сжиматься, дрожать, но я улыбаюсь, отчаянно, совершенно ненормально, напрочь отказываясь показывать, как мне херово от одних лишь слов.