Насмешка

- Простите меня, ласс Ренваль, - смущенно произнесла Ани, - я не знала, что вы почтили наш замок своим вниманием. Дозвольте мне привести себя в порядок.

- Это ни к чему, лаисса Анибэль, - улыбнулся ей Ландар. – Вы и так очаровательны.

- Мои волосы растрепались, а платье предназначено для прогулок, - возразила девушка, дождалась кивка наместника и исчезла за дверями, словно сон.

Увидеться с ней снова Ренвалю удалось лишь за вечерней трапезой. Ани была скована, казалось чужой и незнакомой, будто они вовсе не были друзьями, и будто Ландар не стал наперсником девушки в ее шалостях. Сейчас она вела себя так, как и подобало благородной лаиссе, замок которой посетил сам наместник. Даже встреча наедине, когда Ландар сумел поймать свою возлюбленную, ничего не изменила. Она была холодна и невероятно далека от него.

- Что происходит, Ани? – с тревогой спросил молодой наместник. – Почему ты так прохладна со мной?

- Игры и шалости закончились, ласс Ландар, - ответила она. – Я уже взрослая, а вы хозяин целой провинции. Нам не стоит продолжать наших игр.

Анибэль обошла его и исчезла за дверями своих покоев, оставив стоять оглушенным. Игры? Какие игры, к Нечистому?! Он столько сил положил на то, чтобы сблизиться с ней, а Ани говорит – довольно? Но почему? Да, она уже не дитя, и игры уходят в прошлое, но ведь взрослые отношения подразумевают не только поклоны и церемонии! Почему юная лаисса так резко перечеркнула любую возможность их дальнейшего общения?

Ландар покинул замок Эскильд в тот же вечер, передумав оставаться на ночь, чем сильно огорчил хозяев. Но перед тем, как окончательно скрыться из вида, наместник развернул лошадь и вернулся к лассу Эскильду.

- Мы могли бы поговорить наедине? – спросил Ренваль.

- Безусловно, высокородный ласс, - поклонился несколько удивленный мужчина.

Наместник спешился, и они отошли туда, где их никто не слышал, возвращаться в замок Ландар не хотел. Решив не откладывать далее важного для себя дела, он обратился к отцу Ани:

- Ласс Эскильд, вы считаете меня достойным мужем? Скажите откровенно, я не буду гневаться, - с неожиданной горячностью произнес Ландар. – Благороден ли я? Честен? Достоин ли имени своего рода?

- Да, господин, - ласс Эскильд уверенно кивнул, но в глазах его мелькнуло изумление.

- Ежели я благороден, честен и не опозорил имени своего рода, ни словом, ни делом, то хотели бы вы видеть меня своим зятем? – он нервничал, и чем дальше, тем больше.

Глаза Ландара лихорадочно сияли в свете факелов, лицо горело, словно у Ренваля началась горячка, но он не отводил взгляда, ожидая ответа.

- Это стало бы великой честью для всего нашего рода, - Ландару показалось, что отец Ани с облегчением выдохнул и улыбнулся. – Я ждал вашего предложения через год, но коли уж вы хотите знать мой ответ немедля… Да, я был бы счастлив иметь такого зятя.

- Быть по сему, - кивнул Ландар.

Затем вскочил обратно в седло, подстегнул лошадь и умчался прочь, спеша охладить пылающую кожу. Ренваль мчался впереди отряда, только почему-то не было ликования, не было счастливой улыбки и чувства сладостного предвкушения. Была лихорадка, растерянность и боль, едва заметная, тупая, но она не давала покоя, терзала и мучила. Ландару до безумия хотелось узнать, что случилось с его маленькой Ани. Отчего она стала вдруг такой далекой и недружелюбной, хоть он никак не задел и не обидел ее.

Ругая себя и стыдясь, наместник отправил своего человека последить за поместьем Эскильдов. А вскоре его закружили дела, и Ландару пришлось на некоторое время покинуть провинцию, спеша на призыв короля. Его Величество желал видеть младшего Ренваля, уже достигшего возраста мужчины, и старший брат повез младшего представлять ко двору, где тот и остался. Так повелось еще от Галена Бесстрашного – младшие отпрыски высоких родов служили Валимару, исполняя обязанности при дворе, или же отправляясь с посольствами в другие королевства…

- Господин, Алгид, -  голос старшего ратника вывел наместника из задумчивости. – Господин, Алгид, - повторил воин. – Вы хотели остановиться здесь на ночлег.

- Да, хотел, - рассеянно ответил Ландар и повернул коня в сторону города.

Отряд въехал в городские ворота, проследовал до богатого постоялого двора, где останавливалась знать, и наместник впервые за эти дни сам подал руку своей супруге. Она, не глядя, шагнула мимо, даже не тронув протянутой руки. Ренваль чуть поморщился, но догнал и пристроился рядом.

- Что вам угодно, ласс Ренваль? – неприязненным тоном спросила Лиаль.

- Мне угодно, чтобы моя супруга была рядом со мной, - ответил наместник, завладевая рукой лаиссы и укладывая ее поверх своей.

- К великому прискорбию, ваша супруга никогда не сможет уже этого сделать, - Лиа отняла руку. – Она мертва уже много лет. Я же всего лишь одна из многих, кого вы бы с радостью променяли вместе с вашими любовницами, на ту, которой не стало.

Вскинув подбородок, девушка прошла вперед, но вдруг остановилась и вернулась к хмурому наместнику.