Насмешка

Угомонился Ландар только вечером, напившись до беспамятства в трактире города, стоявшего на пути двух отрядов. Хогальд, оценив душевное состояние своего союзника, решил не лезть тому под руку и дать выпустить пар, иначе их путешествие грозило перерасти в свару между союзниками, потому что Ренваль оказался злопамятен и цеплялся к охотнику по каждому пустяку, не желая забывать, что тот остановил его в деревушке.

Между делом наместник нашел, на кого излить гнев и желчь, вынудив к поединку неизвестного ласса, зашедшего в трактир пропустить пару кружек эля. Ласс так же проезжал городок на пути в свой замок, но выбрал для отдыха не то место и не то время. Результатом стало небольшое кровопролитие, остановленное подоспевшей стражей, в тайне призванной Хогальдом. Как ни странно, раненым оказался ни в чем не повинный ласс, наместник же, хмельной в немалой степени, отделался синяком, полученным им при неосторожном падении.

Высокородного ласса стража тронуть не посмела, тут же забыв о том, кто стал зачинщиком драки. Благородный ласс, ставший жертвой гнева наместника, получил от него кошель с золотыми монетами и помощь городского лекаря. На том история и закончилась. Ренваль вернулся в трактир, упился до беспамятства, после чего его отнесли в одну из имевшихся при трактире комнат, где наместник Провинции Нест и проспал до утра. А утром, хмурый и молчаливый, он спустился к ожидавшим его воинам, и отряды продолжили путь.

Впрочем, стоит признать, что Ренваль испытывал к Дальвейгу двойственные чувства. С одной стороны он его ненавидел и готов был рвать голыми руками, но с другой… Он даже себе не желал признаваться в том, что исподволь, если и не восхищается Гаэрдом, то испытывает к нему некоторую долю уважения. Начать с того, что в разуме своему сопернику Ландар отказать не мог, как не мог отказать в отваге. К тому же, где-то в глубине души, имелась благодарность за то, что Лиаль все еще жива и здорова. Но… «лебедь с лебедушкой»… От воспоминания об этих словах наместнику хотелось вспороть брюхо Дальвейгу на глазах неверной супруги, чтобы она оросила слезами руки мужа, смывая с них кровь своего возлюбленного. И, не дайте Святые, любовника!

- Ласс Ренваль, кажется, ваши мысли не приносят вам радости, - осторожно заметил Хогальд, глядя на искаженное хищным оскалом лицо наместника.

- Со мной все хорошо, - хрипло ответил тот, изо всех сил отгоняя видение Лиаль, сладострастно постанывающую в объятьях проклятого Дальвейга.

Кони споро бежали по Королевскому тракту, вынуждая остальных путников жаться к краям дороги. Сумерки все ближе подступали к Валимару, и стоило задуматься о ночлеге. Только Ренваль не желал промедления. Теперь не только ревность и желание вернуть жену подгоняли его. Опасения не только за свое доброе имя, но и за местно королевского наместника все сильней разжигали нетерпение в душе мужчины. Ему было неспокойно, и чем дальше, тем больше.

- Предлагаю провести ночь на постоялом дворе, - снова заговорил Хогальд. – Насколько помню, весьма недурное местечко. Нужно только съехать с тракта. Из-за того, что он не стоит на дороге, народа там меньше, а уюта больше.

- Я готов спать и в седле, - отмахнулся Ландар.

- Но лошади вряд ли готовы бежать без отдыха и пищи, - усмехнулся охотник. – Ежели мы хотим и дальше ехать без промедления, то стоит подумать о наших скакунах.

- Нечистый вас задери, - буркнул Ренваль, и его спутник рассмеялся:

- Он меня облагодетельствует, как только мы настигнем Дальвейга.

Наместник покосился на него, не поняв ответа. Впрочем, к подобным шуткам он уже начал привыкать. Имя Врага никогда не звучало в устах его союзников ругательством, а вот Святых они вовсе не упоминали, но Ренваль не придавал тому никакого значения, занятый своими мыслями. У охотников и без того было немало загадок.

Признав справедливость слов Хогальда, Ландар все-таки прислушался к нему, и оба отряда свернули с тракта, устремившись к месту своего ночлега. Постоялый двор стоял не так уж и далеко от тракта, что не могло не порадовать наместника, не желавшего слишком удаляться от их пути. Лишь небольшая роща, да замерзшая река, через которую тянулся узкий мост, отделяли место ночлега от основного пути.

Постоялый двор был довольно чист и вместителен. Ужин, конечно, не был похож на королевскую трапезу, но оказался довольно сносным, да и постель порадовала чистым бельем. Помаявшись некоторое время невеселыми размышлениями, Ландар все же сумел заснуть, измотанный дорогой.

Утро не принесло высокородному лассу душевного отдохновения, но тело ощущало бодрость и готово было к новым тяготам дороги. За окном еще только начинался рассвет, когда наместник спустился вниз и быстро позавтракал. Вскоре к нему присоединился и Хогальд. Мужчины перекинулись парой слов и замолчали, раздумывая каждый о своем.

- Не будем задерживаться, - произнес Ренваль, поднимаясь со своего места.

- Не будем, - согласно кивнул Хогальд, и вскоре они уже возвращались в сторону тракта.