Наследник 2

Только спустя пару мгновений я спохватился, отвесил поясной поклон и заговорил:

— Здрав будь, царь батюшка, долгих лет тебе.

Распрямился, и меня тут же заключили в объятия, и довольно крепкие, на ухо же прошептали:

— Ну, здравствуй, Андрей, не чинись передо мной. Одни мы остались с тобой на всем белом свете истинные Рюриковичи из колена Калитичей. Нет у меня ныне никого родней тебя да матушки, — слова были произнесены с жаром и какой-то теплотой.

Отлипнув, Дмитрий еще раз осмотрел меня, я же отвел взор и потупил его, мне казалось, именно так надо вести себя.

— Не робей, можешь меня звать Дмитрий Иоаннович и не кланяться попусту. Пойдем присядем да поговорим. Ты мне словно младший брат, — вновь тепло произнес Дмитрий.

Я же вздрогнул, от его слов, а по телу пробежал табун мурашек.

«Вот же ж, — промелькнуло мысль. — Интересно, он просто отыгрывает роль? Или верит в то, что он истинный Дмитрий?»

Мысли я тут же попытался отогнать.

— Благодарствую, царь батюшка, — вновь произнес я и попытался поклониться, но Дмитрий удержал мне.

— Вот ты неугомонный, — рассмеялся он по-доброму. — Говорю же, не чинись, а то осерчаю. Родичи мы по отцу, да и по матери моей тоже, выходит, — усмехнулся он и провел меня к лавке, на которую усадил.

— Эх, настрадался род твой от Годуновых так же, как и я. Тетку твою в монастырь постриг, как и племянниц твоих, а после и уморил. А меня чуть не убил, благо нашлись люди верные, что спасли меня. Но ничего, они за все ответили и еще ответят, — с каким-то неистовством произнес царь Дмитрий.

Мне же только оставалось кивать.

— Я рад, что ты, родич, объявился. Что живы Старицкие, ты станешь мне верным помощником, всю землю православную обустроим. Завтра я тебя люду представлю да думе. Станешь ты первым боярином, по праву крови, — поглядывая на меня, проговорил Дмитрий.

— Благодарю, Дмитрий Иоаннович, — произнес я.

— Как по-другому, князь? Мы должны помогать и поддерживать друг друга, о том кровь моя говорит, ведь мой отец, Иван Васильевич, был дружен с твоим дедом Владимиром Андреевичем, росли они вместе.

Я же закивал, не знал бы я правды от Марии да не был бы собой, точно бы поверил и явно был бы очарован Дмитрием. Вот черт языкастый, может, бог и не дал ему красоты, но вот харизмы отсыпал прилично.

— Дмитрий Иоаннович, помогу я тебе всеми силами своими не великими, — и тут же перекрестился. — Только мал я еще, да и чем смогу помочь-то? — ответил я, глянув в глаза Дмитрию, а потом сразу отвел взгляд.

— Ха-ха, — развеселился он. — Порадовал ты меня, князь Андрей. — Найдем дело по тебе, вырастешь еще. — Расскажи, как ты жил? Каким был твой батюшка? — предложил царь.

Пришлось рассказать о своем житье-бытье, аккуратно подбирая каждое слово.

Дмитрий Иоаннович, узнав о том, что я продал от бедности один из перстней деда, тут же пообещал выкупить его и вернуть мне, да одарить сообразно и передать те земли, что указаны в духовной грамоте Василия Старицкого.

Даже и просить ничего не пришлось.

Он вел себя очень благожелательно, будто и вправду был моим старшим родичем.

Проговорили мы почти до самого заката, а после распрощались, обнявшись, и меня провели в царскую баню.

Которая расположилась на третьем этаже каменного дворца и состояла из четырёх помещений. Так там меня еще и банщик ждал, который из меня все соки выжал, я побывал и в раю, и в аду, чуть ли не в кипящем котле, до того жарко и душно было. А как он вениками работал — это что-то.

После мне поднесли новые одежды, все было сделано из дорогой парчи и украшено золотой вышивкой, так и сапоги оказались по размеру. Видать, заранее заготовили, вот только размеры как сняли? Или на глаз определили?

Дальше меня провели в палаты, которые, как я понял, находились рядом с царскими.

Комната была схожа с той, в которой я провел последние две недели.

На этот раз я засыпал спокойно, перед сном же мысли меня одолели о дальнейших шагах, да и деду надо весточку предать, что со мной все в порядке, и узнать, как у него дела и все ли хорошо.

Проснувшись и продрав глаза, я тут же размялся и, одевшись, не знал, чем себя занять. Я приоткрыл дверь, за которой замерли две служанки: одна с деревянным тазом, а другая с кувшинами и полотенцем.

— Ой, — пискнула одна, уставившись на меня.

Улыбка сама вылезла на лицо. Девушки были симпатичные и румяные. Так и захотелось их потискать.

Справившись с собой, я отошел в сторону, пропуская в свои покои служанок.

Таз поставили на лавку, и они приготовились мне помочь умыться, что я и проделал, поплескавшись в теплой воде.

— А правду говорят, что ты царский родич? — донеслось с искреннем интересом.

— Фетинька, — тут же прикрикнула на нее вторая, и задавшая вопрос смутилась, опустив лицо к полу.

— Правда, — протянул я, улыбнувшись.

Фетинька, увидев мою улыбку, потупилась, покраснела, и, не говоря больше ни слова, они подхватили моечные принадлежности и покинули меня.