Наследие Разрушителя

— Так вот, Паутина, — заговорил я снова, — как по ней передвигаться, я покажу позже. Впрочем, по ней можно просто ходить, — что я тут же и продемонстрировал, пройдясь взад и вперед, несколько раз подпрыгнул на месте.

— Круто! — Ромка тут же сделал несколько прыжков, остановился, — пружинит. Что это? На чём мы стоим?

— Основа Паутины — силовое поле, природы его я не знаю. Впрочем, можно традиционно всё списать на магию.

— Всё, что нельзя объяснить наукой — магия, — хмыкнул сын.

— Да, там целые труды по устройству этого всего написано, — пояснил я. — Мне просто никогда интересно не было.

— Ну, хоть на пальцах объясни, что я вижу. Ни черта ж не понятно.

Я почесал затылок и принялся объяснять.

— Смотри, вот тот островок света — это центр, а там, — я махнул рукой в противоположную сторону, — там Край, за ним лишь первозданный Хаос. Вон та полоса тьмы — это Великая Тень. К ней лучше не приближаться. Ну а звезды — это миры.

— Ага, понятно. А где Амешт?

— Где-то у Края, — предположил я, поскольку и сам сегодня услышал о нём впервые, и снова взял сына за руку. — Но туда мы сейчас не пойдем.

— Почему? — тут же спросил он.

— Потому что с голыми руками много не навоюешь, — пояснил я и только сейчас вспомнил, что Гелисворт остался в машине. — Подготовиться нужно.

Мы снова сделали три шага, и оказались на Земле. Пока были в Паутине, здесь окончательно рассвело, хотя солнце еще не взошло. Где-то щебетала ранняя птица, верхушки гор терялись в лёгкой дымке, тянуло прохладой.

— Знаешь, — признался я вдруг, — я всё ещё пытаюсь придумать повод не брать тебя с собой. Слишком опасное предприятие.

— Поздно, ты уже показал, как попасть в эту вашу Паутину.

— Да, это было опрометчиво, — кивнул я, не торопясь объяснять, что с первого раза у него, скорее всего, ничего не выйдет. — Но я всё же возьму тебя с собой. Это всё ещё опасно, конечно. Только я буду уверен, что ты со мной, а не с Морганой.

3. Сборы

Три года назад, кое-как собрав себя из осколков и осознав, что путь в Паутину мне теперь заказан, я принялся обустраивать свой быт на Земле. Деньги были, документы тоже — спасибо Парцелу, который проявил отеческую заботу и помог легализоваться. А вот дядюшка так и не объявился, хоть я и ждал его: незаданных вопросов накопилось более, чем достаточно. Но он всё не шёл, и в какой-то момент я просто перестал ждать. Хотя обида и недоумение не отпускали ещё долго. Впрочем, возможно, Верховному Координатору Паутины по статусу не положено иметь родственные связи с разрушителем.

Так вот, три года назад я вернулся в город детства: с деньгами, документами, шрамами на душе и теле, и полным непониманием того, как живут нормальные люди. Странно, но так оно и было. Я-то никогда не задерживался на одном месте, у меня и дома никогда не было, если не считать «Веселого Роджера», где лично мне принадлежали две комнаты на втором этаже. Там я, правда, тоже никогда не жил подолгу: неделя максимум — и снова в поход, в очередное безумное приключение.

На Земле мне приключений не хотелось. С одной стороны, я был сыт ими по горло, с другой… ну какие здесь могут быть приключения? Путешествовать по другим странам, когда успел побывать в половине миров Паутины? Заниматься каким-нибудь паркуром или альпинизмом после того, как сражался с каменными монстрами и драконами? Скучно…

Так что я приобрёл жильё — просторную квартиру с видом на море, машину, и не без помощи всё того же Царёва устроился работать таксистом. Не то, чтоб я нуждался в деньгах. Мне была нужна иллюзия нормальности и люди вокруг, чтобы не сойти с ума. Кое-как жизнь налаживалась, если не считать не отпускающей тоски и бессонницы. Впрочем, вторая проблема отлично решалась при помощи таблеток. А вот алкоголь я с некоторых пор не употребляю — пьяный маг, не контролирующий свои силы… В общем, одного раза достаточно.

Когда мы с Ромкой добрались ко мне домой, солнце уже встало, и город начинал просыпаться. Дворник махал метлой, консьержка поливала цветы на клумбе у подъезда. Где-то звонко лаяла собака, кто-то уже спешил на пляж.

А я смотрел на город и его жителей словно через стеклянную стену, понимая, что эта жизнь больше не моя. Но осознание этого факта не вызывало в душе никакого отклика: ни тоски, ни радости. Просто понимание того, что всё вновь изменилось в одночасье, и впереди сплошной туман.

Мы поднялись на лифте, вошли в квартиру. Я положил Гелисворт на тумбочку в прихожей и кивнул сыну в сторону кухни.

— Чай, кофе? В морозилке есть пицца.

Он бросил на меня непонимающий взгляд, дёрнул плечом.

— Мы теряем время.

— С наскока всё равно ничего не сделаешь. А отправляться в путь голодным и невыспавшимся такая себе идея.

— Но мама…

— Тем, кто её выкрал, только на руку, если спасателей будет шатать от голода и слабости, — отозвался я, неожиданно поймав себя на том, что копирую дядюшкины интонации. — В общем, план такой: поесть, пару часов поспать, а потом можно и в путь.

— Я не усну.

— Конечно, уснёшь. А будешь хорошо себя вести — подарю катану.