Наследие предков

БТР-80 остановился у заморской машины, и его тут же окружили с десяток стрелков.

Рохес спрыгнул с брони и быстро заговорил. Кто-то, в черных перчатках почти до локтя, небрежно закивал и махнул рукой Колесникову, держа наготове МП-44.

Борис медленно спустился на землю.

— Кто здесь главный? — послышался грозный и зычный рык майора Стечкина, вышедшего из десантного отделения бронетранспортера. Он снял защитную маску, чтоб его было лучше слышно. Благо, туман в основном стелился ниже, чем они сейчас находились. Часть стрелков тут же навели на него оружие.

— Это штурмлейтенант Роланд! — воскликнул подскочивший к майору Рохес, указывая на человека в черных перчатках. — Его люди должны вас обыскать, прежде чем впустить в нашу машину.

— Не будем терять времени. Обыскивайте, — кивнул Стечкин.

— И ваш транспортер тоже, — добавил Пауль.

— А это еще зачем? Там мои люди, и вам внутри делать нечего.

Рохес перевел сказанное штурмлейтенанту. Тот мотнул головой и что-то недобро прорычал.

— Он настаивает, майор.

— А мне плевать! Речь шла о нейтральной территории, а здесь я вижу почти дюжину вооруженных солдат. Если что-то не устраивает, мы уезжаем.

Пауль снова перевел.

После минутной паузы Роланд что-то проворчал, а затем махнул рукой и указал солдатам на Колесникова и Стечкина.

Иноземные солдаты стали охлопывать двух пехотинцев, ища оружие. Тот, что обыскивал Колесникова, что-то тревожно заговорил Роланду. Тот медленно подошел к капитану.

— Что. Там. Есть? — по слогам выдавил штурмлейтенант.

— О, да ты по-нашему волочешь? Я думал, у вас только один любитель Достоевского в оригинале, — усмехнулся Борис.

— Что. Там. Есть! — менее сдержанно повторил Роланд.

— Это защита от лажи, — ответил капитан.

Штурмлейтенант, наверное, нахмурился. Понять это не давала его маска. Он что-то строго спросил у Пауля, и к Борису обратился уже бывший пленник:

— Камерад спрашивает, что у вас под комбинезоном на поясе?

— Я же сказал.

— Но вы ответили непонятно.

— Это взрывчатка.

Рохес сорвал с себя маску и вытаращил глаза.

— Что?! Зачем?!

— Это наша гарантия. Будет лажа с вашей стороны — будет взрыв. Так яснее?

— Что еще за лажа?!

— Нехорошие действия с вашей стороны против нас. Сразу предупреждаю: пояс этот я не сниму, и мой командир без меня в вашу машину не полезет. Это наши условия. Либо принимаете, либо ауфвидерзейн. Переведи своему… синтезатору.

— Кому?

— Роланду, черт вас дери![29]

Пауль быстро и взволнованно стал переводить. По мере того, как он объяснял, что именно спрятано под комбинезоном русского капитана, солдат, обыскивавший его, и сам Роланд, стали медленно отходить.

— Насколько надежен детонатор? — перевел после этого Пауль вопрос штурмлейтенанта.

— Достаточно надежен.

— Он имеет в виду вероятность произвольного взрыва.

— Скажи ему, пусть не беспокоится. Пояс взорвется, только если я захочу. Так что в ваших интересах, чтобы не захотел.

Рохес перевел. Затем озвучил следующий вопрос:

— А насколько надежны вы?

— В плане верности данной мною присяги, я надежен. Так что можете не сомневаться: если что не так, то полетите по кусочкам обратно в Чили. Но если его интересует, сумасшедший ли я, то скажи ему, что я становлюсь неадекватен, когда чувствую угрозу и какую-то лажу.

— Опять эта лажа?

— Под этим словом я подразумеваю комплекс проблем, которые вы можете нам доставить. Если все будет происходить цивилизованно, и мы сделаем то, зачем приехали, а именно, проведем переговоры, то я — само спокойствие, и вам бояться нечего. Мне нет нужды лишать себя жизни, и тем более — убивать своего командира, если вы нас не вынудите.

Роланд некоторое время молчал. Затем скрылся в своей бронемашине. Через минуту он открыл люк и махнул рукой.

— Заходим, — кивнул Пауль Стечкину и Колесникову.

* * *

Внутри горело освещение. На одном из кресел для экипажа сидел в полоборота крупный человек довольно крепкого телосложения, несмотря на свой возраст, явно переваливший за шестой десяток. Одет он был в камуфляж типа «пятнышко». На рукаве — безупречно чистая нацистская повязка, делающая предстоящие переговоры сомнительными в глазах Стечкина. Он сидел, закинув ногу на ногу и медленно, крохотными глотками пил из фарфоровой чашки какой-то ароматный напиток. Из памяти майора всплыл этот кажущийся знакомым запах. Кофе!

Когда Стечкин, Колесников, Рохес и Роланд расселись внутри бронемашины, человек достал откуда-то термос и протянул его Паулю, что-то тихо сказав и указывая на русских офицеров. Бывший пленник кивнул и, достав из-под сиденья коробку с чашками, стал разливать в них кофе, передавая поочередно эти чашки Роланду, Стечкину и Колесникову. Самому Рохесу чашки не досталось.

— Добрай, вэчер, — недобро улыбнувшись, произнес неизвестный.

— И многие у вас русский язык знают? — тихо спросил у Пауля Борис, отпив немного и протянув свою чашку Паулю.

— В разной степени. В основном несколько общих фраз. Но есть и такие, как я.

— Ну здравствуйте, — кивнул главному противнику Стечкин. — Я майор морской пехоты России Павел Стечкин.