Наслаждение во тьме

Дерьмо! Боль была ужасной, всепоглощающей. Он бы рухнул и схватился за живот, но оглушающие лучи не дали ему двигаться.

Шокированные агенты одновременно сняли маски, и Даллас увидел Мию посередине, Девина слева от нее и Гектора справа.

Побледневшая Мия бросилась к нему.

— Черт! Мне так жаль. Приведите сюда врачей, — выкрикнула она через плечо. — Немедленно!

Затем она схватила одну из его рубашек на диване и прижала к ране.

Хреново. Поражающий луч нанес смертельную рану, оставив огромную дыру под ребрами, обжигая одну из сторон кишечника. Он получал такое ранение раньше. Именно тогда Кириан напоил его аркадианской кровью. Он исцелился тогда и исцелится сейчас. Хотя это не уменьшало боль. Даллас даже не мог выругаться вслух.

— Черт! Мне жаль, жаль, жаль, — повторяла Миа. — Мы не думали, что она знала. Выстрел должен был попасть точно в цель. Мы справились бы. Прости, прости, прости.

«Все нормально», — попытался он передать мысль. Даллас поступил бы также.

— Даллас, чувак. Я попытался удержать ее на месте силой мысли. — Девин мог контролировать энергию других людей, но все больше и больше иных учились сопротивляться этому. — Я думал, что у меня получилось, когда Миа дала приказ стрелять. — Он провел ладонью по лицу. — Не знаю, как ей удалось сбежать.

Гектор, засранец, казался совершенно спокойным.

— В холодильнике есть пиво? — спросил он.

Миа ударила агента по плечу.

— Ради Бога, прояви чуткость.

— Что? — Гектор поднял руки. — Все в этой комнате знают, что он поправится.

Мало людей знало об изменении Далласа, но Гектор был прав. Все трое были в курсе. И все же. Нельзя было проявить немного беспокойства?

— И к тому же, — продолжил Гектор, не обращая внимания на ненавистный взгляд Мии. — Твой звонок вытащил меня из постели, и я хочу пить. Итак… Даллас. Пиво? Моргни один раз, если ответ положительный.

Оглушение поражает конечности и челюсть, но не веки, не сердце и не легкие. Он моргнул, но молился, чтобы Гектор мог прочитать все маты по его глазам.

Ухмыльнувшись, Гектор похлопал его по голове и отошел. Мудак.

Наконец, появились три парня с каталкой. Им удалось поднять его и положить, но при этом причинить боль. Даллас ощутил укол в плечо, затем препарат разнесся по его организму, притупляя боль и вызывая темные пятна перед глазами.

— Ты не умрешь, — сказала Миа, — или я бью тебя.

«Идеальная колыбельная, — подумал он сухо и провалился во тьму.

Глава 18

МакКилл всем весом прижал Аву к сиденью. И, кажется, она не возражала. Нет, она протянула руки, одну запуская в его волосы и впиваясь ногтями в его затылок, а второй скользнув по его спине, гладя ребра и оставляя опаляющие следы.

Именно сейчас время стало его врагом. Как и его тело. Он просто хотел ее поцеловать. Чтобы смягчить. Чтобы начать ее соблазнение, их роман, их жизнь. Вместо этого, когда их губы встретились, языки сплелись, он попробовал ее сладость, почувствовал упоительное тепло, услышал свое имя, то потерялся. Потерялся без надежды быть найденным. Теперь МакКилл мог думать только о кульминации.

Он ощутил, что ждал этого момента, эту женщину все века своей жизни. Его не волновало, что на заднем сиденье спят вампиры, его не волновало, что женщина в его руках была человеком и недостойной.

Вообще, это неподходящее слово, и так было всегда. Ава достойна его. Это он ее недостоин. Она охотилась за кровососами ради него, и хотя они были сильнее, она сама их задержала: ударила одного и погналась за другим. Ее решимость беспрецедентна.

— МакКилл. — Ава вновь выдохнула его имя. — Ты замечтался? Давай сделаем это!

Он одобрительно зарычал в ответ на ее рвение. Неожиданное одобрение в ее тоне… если бы он позволил, эта женщина стала бы его погибелью. МакКилл поцеловал ее, жестко и глубоко.

Когда она выгнула спину и потерлась своей восхитительной пышной грудью об его, он захотел ей позволить. Погибель казалась… забавной. Больше никто не подходил ему настолько идеально. Или заставлял его умирать от желания так отчаянно. Или контролировал его тело так сильно. Ава входила в комнату, и он становился твердым. Она говорила, и он становился твердым. Она ерзала у него на коленях, и он становился твердым, как стальная труба.

— Раздвинь, — потребовал он.

Она шире раздвинула ноги, позволив ему устроиться удобнее, и МакКилл с радостью принял приглашение, прижимаясь сильнее. Полный контакт, его член к ее сердцевине. Проникновению мешала только одежда.

— Это… это…

Ава застонала, зажмурилась, вцепившись и царапая ногтями.

Он посмотрел на нее и перестал дышать. Красивая. Такая красивая. Даже вампирши не могли с ней сравниться. От страсти на щеках выступил румянец, длинные ресницы отбрасывали тень, а ее красные и влажные губы блестели в лунном свете, словно тысяча крошечных рубинов в виде сердца. Ее янтарные кудри разметались вокруг нежного личика, порочное обрамление для ангельского холста.