Наслаждение и боль

Пока они ехали, Педро повернул разговор в более безопасное направление, обсуждая качество съеденных ими блюд, перечисляя типы и букеты вин, которые производятся в Испании. Они каким-то образом обошли тему о виноградниках семьи Мадралена, и Лаура поняла, что Педро не хочет обсуждать то, что относится к ее хозяину и его владениям.

Дом Армеса располагался на материковой части Косталя и своей архитектурой напоминал дом семейства Мадралена, хотя был меньше и менее мавританским. Как он и сказал, одетая в черное экономка приветствовала их. Когда Лаура отказалась от предложенного вина — она не хотела больше пить, — он попросил экономку принести им в студию кофе.

Студия была не меньше, чем гостиная в доме Мадралена, и он объяснил, что пришлось убрать несколько стен, чтобы создать достаточно места для работы. В студии стояло несколько мольбертов, на которых размещались выполняемые маслом работы в различных стадиях завершения, на стенах красовались уже готовые полотна. На специальных шнурах висели лампы искусственного света. Такое освещение придавало резкость контурам на портретах, и он беспощадно критиковал свои работы. Рассмотрев несколько картин, Лаура пришла к заключению, что они выражают настроение изображенных лиц, высвечивают их характеры. Она и сказала об этом.

К ее удивлению, он был исключительно скромен в оценке своих достижений, и она не могла понять, что же случилось, почему к Педро Армесу в доме Мадралена относятся недружелюбно.

Экономка принесла поднос с кофе, и, пока они пили его и курили сигареты, Педро небрежно перелистывал кипы рисунков. Больше всего Лауре понравилось, как он рисует детей, и она стала искать какие-нибудь черты сходства, думая о том, что среди этих детских портретов могут быть его родственники. Однако он развеял ее иллюзии, сказав, что его собственные родители умерли, когда он был маленьким ребенком.

— Вы никогда не были женаты? — удивленно спросила она.

— Никогда. — Он покачал головой. — Я никогда не встречал женщину, которой мог бы посвятить всю свою жизнь, — сказал он, слегка пожимая плечами. — Однажды я любил женщину, но, к несчастью, она умерла…

— О, простите! — Лаура отвернулась, и в этот момент зазвонил телефон.

Педро тихонько выругался и направился к двери студии, и в тот же момент появилась экономка и сказала, что его просят к телефону.

— Простите меня, я на одну минуту, — проговорил он и исчез за дверью.

Лаура кивнула и, допив кофе, встала, поставила чашку на поднос и начала обходить студию, разглядывая с интересом картины. Их было несколько дюжин, и она почувствовала, что глаза ее начали уставать. Она уже направилась к креслу, где сидела до этого, но увидела листок бумаги на полу. Он, по-видимому, выпал из кипы рисунков, которые она сдвинула с места. Она подняла его небрежно, думая, что это квитанция или счет за холст, краски или что-нибудь подобное.

Она не собиралась любопытствовать, но, когда развернула клочок бумаги, взгляд выхватил имя Елена. Ее любопытство разыгралось, и она быстро прочла записку.

В этот момент она услышала шаги на лестнице, и ее охватила паника. Если она бросит записку на пол, откуда ее подняла, то Педро Армес заподозрит, что она ее поднимала и читала. Что делать? Быстрым движением она открыла вечернюю сумочку и бросила туда записку, одновременно вынимая носовой платок, чтобы рассеять всякие подозрения, что она хочет что-то спрятать.

Педро Армес вошел в комнату с сердитым видом.

— Простите, сеньорита, — сказал он резко, — это звонил по телефону ваш работодатель. Он, очевидно, только что узнал, где вы находитесь, и недоволен тем, что вы здесь. Он настаивает, чтобы я немедленно отвез вас домой!

Лаура прижала носовой платок к губам, а потом положила его назад в сумочку.

— Понятно, — сказала она, закусив губу. — Очень жаль. Простите, если это обеспокоило вас, сеньор, но я не думала, что обязана информировать дона Рафаэля Мадралена о всех своих действиях.

— Вы и не должны! — сердито пробурчал Педро Армес. — Он просто диктатор, этот человек! Но поехали, сеньорита! От него можно ожидать, что он вызовет полицию!

Лаура согласилась, и они спустились по лестнице и сели в машину. Путь до Мадралена был не долог, но Лаура успела взвинтить себя и превратилась в комок нервов. Записка, которую она спрятала, словно жгла ей руки сквозь кожу сумочки. Мысли, которые та записка вызывала, бурно кипели в ее голове.

Педро Армес проводил ее до входа в дом и затем покинул, отказываясь войти и самому объясниться с Рафаэлем Мадралена. Лаура проследила за тем, как он отъехал, и только тогда вошла в дом через главный вход машинально, хотя Мария говорила ей, что если она одна, то обязана пользоваться входом для прислуги. Было еще не поздно, где-то около одиннадцати, но ей казалось, что она отсутствовала почти половину ночи.

Если она думала, что Рафаэль Мадралена будет ждать ее в холле, то она ошибалась, но Лиза выглядела довольно взволнованной и озабоченной.

— О, сеньорита! — воскликнула она. — Наконец вы приехали! Дон Рафаэль ждет вас в своем кабинете.

— Он хочет увидеть меня сейчас? — удивилась Лаура.