Наслаждение и боль

— Я знаю. Быки, — сухо ответила Лаура.

— О, вы ведь видели их вчера, верно?

— Ну да, именно, — ответила Лаура, решив не делиться своими утренними переживаниями и приключениями. — Они выглядят очень свирепыми!

— О да. Совсем недавно один из рабочих был сильно ранен — бык рогами зацепил его.

— Тогда почему они бегают так свободно?

— Деревня огорожена забором. Никакой опасности нет. Кроме того, их не учат убивать. Когда они достаточно подрастут, их продадут для корриды.

— Ах так! Я никогда не видела боя быков, а вы? — спросила Лаура.

— Я видел! — раздался тоненький голосок, и Лаура тревожно посмотрела на Карлоса.

— Ты видел? — переспросила она. — Не может быть! — Она посмотрела на Элизабет: — Неужели это так?

— А почему бы и нет? Понимаете, это ведь часть обучения, знакомство с жизнью. Испанцы воспринимают бой быков, как мы воспринимаем, скажем, футбол!

— Ну хорошо, — покачала головой Лаура, вздрогнув. — Пошли, Карлос?

Мальчик кивнул и доверчиво просунул свою ручку в ее руку. Обрадовавшись этому маленькому проявлению доверия, Лаура сжала его пальчики и пошла по коридору, направляясь к холлу.

— Пошли, — сказал Карлос, потянув ее за руку, когда она повернула прочь от двора. — Мы пойдем здесь.

Лаура замешкалась, затем вспомнила, что Мария говорила о том, что можно пользоваться главным входом, и позволила Карлосу вести ее сквозь арки в выложенный мозаикой внутренний двор. Здесь солнце сияло еще ярче, и запах цветов был просто одуряющим. Они подошли к фонтану, и Карлос поболтал рукой в воде. Затем он посмотрел на Лауру и сказал:

— Расскажите мне о вашем доме.

— О моем доме? — Лаура нахмурилась, но затем улыбнулась. — Ну, собственно говоря, у меня нет такого дома, как ты себе представляешь. У меня квартира из нескольких комнат в большом доме, где множество таких комнат, они все отделены от других дверями, такими, как у вас входная.

— Вроде апартаментов?

— Правильно, — обрадовалась Лаура. — Ты бывал в апартаментах?

— У моего отца есть апартаменты в Мадриде, — ответил Карлос бесстрастно, а затем продолжил: — У вас есть братья или сестры?

— Нет.

— И у меня нет. — Карлос вздохнул. — Я хотел бы, чтобы они были, а вы? Я хочу сказать, у меня есть несколько дядей, и у них в домах очень много детей. А здесь, здесь — только я один!

— А вот теперь здесь еще и я, — сказала Лаура с улыбкой. — Пошли. Покажи мне сад. У тебя есть качели?

— А что такое качели?

— Это сиденье, к которому прикреплена веревка, которая висит на столбах или на деревьях…

— У меня есть автомобиль, — сказал Карлос довольно значительно. — С настоящим двигателем.

— Неужели? — посмотрела на него удивленно Лаура.

— Да. И у меня очень много игрушек. Наверху, в детской.

— А у тебя есть какие-нибудь любимые животные?

— Любимые животные?

— Ну, кролики, хомяки или щеночек?

— Вы хотите сказать живые?

— Да, я имею в виду это.

— О, тогда нет. Но ведь в имении моего отца есть очень много животных, и отец говорит, что я могу их видеть, когда захочу.

— Но это совсем не то, что иметь свое собственное животное, за которым нужно ухаживать, — ответила Лаура спокойно, наблюдая появившееся на лице Карлоса задумчивое выражение. Очевидно, Элизабет Латимер уже выставляла подобные же аргументы раньше, и ответы Карлоса были такими, какие он слышал от своего отца.

В саду были беседки, и одна, со скамейкой из резного камня, располагалась против береговой линии.

— Давай присядем здесь, — предложила Лаура, погладив камень и с удовольствием почувствовав его теплоту. — Мы можем поговорить о твоих хобби-то есть о вещах, которые ты любишь делать. Может быть, позже мы займемся такими делами и на наших уроках. И наша учеба будет как игра.

Карлос посмотрел на нее заинтересованно. Он сел к ней поближе, разглядывая ее внимательно:

— Продолжайте. Расскажите мне о хобби.

— Ну, хобби — это то, что нам нравится делать, вроде чтения, рисования, может быть, раскрашивания. В Англии люди занимаются разными вещами: играют в разные игры, коллекционируют разные предметы. Я когда-то собирала почтовые марки. А иногда я начинала собирать коллекции и быстро охладевала к этому занятию. Собственно, коллекцию никогда нельзя закончить, — заметила она с улыбкой.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Либби коллекционирует дикие цветы и раскладывает их между страницами книг.

— Либби? О, ты хочешь сказать, мисс Латимер?

— Да, я зову ее Либби. Она нравится вам?

— Очень, — честно ответила Лаура. — Я думаю, что она тебе как мама. А ты помнишь свою маму?

— О нет. Я был совсем младенцем, когда она умерла, — ответил Карлос вполне равнодушно. — А мы можем начать коллекционировать что-нибудь, мисс Флеминг?

— Я думаю, что «мисс Флеминг», пожалуй, звучит слишком официально, — сказала она, нахмурившись, — но твоему отцу, возможно, не понравится, если ты будешь звать меня просто по имени. Может быть, ты придумаешь, как тебе меня называть?

— Ну а что, если «сеньорита Лаура»? — сморщил свой нос Карлос.

— Это будет еще длиннее, чем «мисс Флеминг», — улыбнулась она.

— Я мог бы называть вас «тетя Лаура», — сказал Карлос.