Нашествие с севера

Зрелище было ужасное, но успокаивающее: ров был наполовину завален кусками обугленных тел, тусклыми обломками доспехов, лоскутами серых саванов.

— Чем раньше они начнут штурм, тем быстрее мы их перебьем, — сказал Веллет, заметив, как королева рассматривает поверженных врагов. — Наверное, тот, кто послал их, понял это. Может быть, на этот раз они и уйдут пораньше…

— Не надейтесь! — вдруг резко сказал Нау. — Не надейтесь, что они уйдут, и не надейтесь, что, пока они стоят, там ничего не происходит. Тот, кто их послал, никогда не отступает, а эти мертвяки ему нисколько не дороги. Он отдал бы их до последнего, если бы не нашел иного способа достать нас…

— Но-о! — собрался возмутиться Веллет, только Нау не позволил ему вставить более ни слова:

— Веллет, мы не отсидимся за стенами! Мы все погибнем, если не узнаем, что они задумали. Те, что осаждали Прибрежный замок, тоже здесь, и они пришли сюда не затем, чтобы красоваться перед нами. Веллет, не надо обманывать самого себя и свою королеву.

Элис слушала его, постепенно бледнея, она глядела то на Веллета, то на странного Служителя из-за гор, то на меченосцев, продолжавших неподвижно стоять так далеко и так близко.

— Творец защитит нас! Мне наши Служители сказали! — вдруг выкрикнула она, на ее глаза навернулись слезы, и она собрала всю свою волю, только чтобы не расплакаться на глазах у своих подданных.

— Творец не раздает милостыни, — ответил ей Нау спокойно и твердо. — А милость Его достается лишь тому, кто заслужил ее своими трудами и доблестью.

Королева вдруг откинула назад меховую головную накидку, и ледяной ветер подхватил ее светлые волосы, опоясанные лишь диадемой из какого-то серебристого тяжелого металла. Ей вдруг показалось, что она слишком нелепо выглядит в этой горе мехов, и негоже появляться перед подданными в таком виде — знаки королевского достоинства всегда должны быть видны всем, кто видит ее. Почему-то Служитель с варварским именем уже не казался ей таким уродливым. В дерзких словах его она почувствовала какую-то силу, которой не ощущала в себе, и это ее задело.

— Служитель! Я прикажу тебе сделать то, что ты задумал. Но я должна знать о твоих планах всё, что могу понять. — Она резко повернулась и направилась в сторону своих покоев, на ходу сбросив с себя тяжелую шубу, которая мешала ей идти.

Халл Веллет сделал шаг к Нау и сказал сквозь зубы:

— Я узнаю, не сочла ли королева себя оскорбленной! Если сочла, то берегись! Я не посмотрю, что ты Служитель… — Он бросился догонять Элис.

Стражник у входа в тронный зал остановил его, заявив, что королева не желает ничего, кроме одиночества.

Ее затворничество продолжалось остаток дня, ночь, весь следующий день. Меченосцы за стенами по-прежнему не шевелились. Кто-то из Служителей, прибывших с Нау, заметил, что их строй напоминает кладбище степных варваров, которые имеют обычай закапывать своих мертвецов в землю и вкапывать на месте захоронения заостренное сверху дубовое бревно. Когда стемнело, Нау решил с двумя дюжинами своих воинов сделать вылазку, чтоб хотя бы посмотреть, не примерзли ли меченосцы, и, может быть, узнать, кто их ведет. Точнее — кто сдерживает их ярость. Нау вспомнил, как они настигли верхом на оленях вражеские колонны и врубились в их строй. Тогда отрубленная голова меченосца вцепилась зубами в ляжку его оленя и полдня, пока они, уходя от погони, кружили среди снегов, не разжимала челюстей, при этом ее глаза без зрачков сверкали невиданной злобой.

Но несколько подростков, охраняющих ворота изнутри, преградили им путь, сказав, что Веллет приказал прекратить все вылазки и никого не выпускать из замка. А когда Нау всё-таки протянул руку к засову, они обнажили мечи и приставили острия к его горлу. Пришлось искать Веллета, а когда он обнаружил его на западной стене, тот устало посмотрел на Служителя и негромко сказал:

— Мне приказала королева, а я приказал страже. Хочешь выйти — иди к Сиятельной Элис. Только она к себе никого не пускает…

Через мгновение Нау почти бежал в сторону королевских покоев, приказав своим воинам ожидать его неподалеку от ворот. Неожиданно для себя он обнаружил, что стражников, перекрывающих копьями вход к королеве, на месте нет. То есть стражники-то были, но они стояли чуть поодаль и не обратили на него никакого внимания, а если и обратили, то не подали виду. Постояв в нерешительности перед высокой обитой бархатом дверью, он всё-таки толкнул ее и шагнул вовнутрь.

— И грубый иноземец вошел без стука в покои королевы, — сказала она тоном лицедейки, играющей драму масок. — Но гнев ее иссяк, но страх ее рассеян…

— Королева, я пришел узнать, почему вы запретили выпускать нас из замка.

— Ничего подобного — я только приказала не открывать ворот. Да и что там делать? Меченосцы уже, наверное, примерзли, стоят как идолы кадаров.

— Какие идолы? — насторожился Нау.

— Идолы кадаров, — пояснила королева. — Когда Сиятельная Пальмера привела сюда свой народ, здесь жили кадары, дикий народец, который поклонялся идолам.