Нашествие. Мститель

— Не командуй, дружок, не командуй! Хватит, накомандовался! Послушай умного человека: вот смысл жизни. Вот, шарик этот, Забвение! Тебе варханы не нравятся? Ладно, ну их в Бездну, всех Гронов, мы их уничтожим! И бабу твою спасем! Но мелко, мелко мыслишь! Демоны ярости… — Галебус расхохотался. — Ерунда! Я буду править миром, я, понимаешь? Хочешь быть моим помощником?

— Заткнись! — Ксандр уже кричал.

Ненависть? Месть? Власть?

Они хороши в игре или книге, когда — не по-настоящему. Убивая игрока другой расы, ты не уничтожаешь человека. Ты просто отдаешь команду. И даже если школьник заплачет от обиды перед своим монитором, ты ему не навредишь. Ничего не случилось. Ты можешь выключить компьютер, выпить чаю и обнять жену.

Жизнь как противовес мести.

Но сейчас Ксандр — война. Ты по-настоящему убивал и убьешь еще. Ты уничтожишь врагов, сотрешь их, словно неугодных персонажей. Ты будешь админом.

А последствия? Что потом? Зло или добро? Что, что именно ты привнесешь в мир? Никто же не приходит сюда просто так, никто ни на Земле, ни на Териане, ни на Сайдоне, ни на Ангулеме не рождается без цели. И то, о чем кричит обезумевший Галебус, — не смысл жизни.

Ты должен что-то изменить. Ты изменил себя, ты изменил даже покойного Дамира. Ты ломал судьбы.

Пришло время всё исправить.

— Вот дурак! — надрывался Галебус, его бас наполнял кабину и вырывался прочь, в небесную синь. — Наивный глупец! Ты пешка! Тобой играли все: Нектор, Фрол, я. Я! Понимаешь? Все, что ты делал, ты делал по моей воле!

Наргелис был уже под ними. Некогда — мирный город, разрушенный чужой войной. Кем были Предтечи? Почему они не удержали равновесие, выпустили из Мертвого мира варханов? И что там, в Мертвом мире?

Ксандр не хотел слушать Галебуса, но попутчик кричал:

— Вот ты мчишься к своей женщине, а она тебя ни в грош не ставила! Ты за неё жизнь готов отдать, а она мне и так все про тебя выложила. Надо было её отпустить, ты сам бы убедился. Варханы, пеоны, сайдонцы — дерьмо. Никому нельзя верить.

Ксандр похолодел. Вот оно что! Случайно или специально, но беснующийся Галебус проговорился. Вот кто повинен в Юлиной беде! Стиснув зубы, Ксандр вцепился в штурвал.

Да есть хоть в одном из этих миров человек, достойный жизни?! Есть ли счастье, или только боль, только смерть — в одиночестве. Предательство и интриги, злоба, расчетливая, как любовь продажной девки?

Есть ли хоть что-то, достойное вечности?

Вот он, Ксандр, достоин ли жить? После всего, что сделал, окруженный призраками тех, кого не уберег? Достоин ли?

Забвение шло к Центавросу. Ксандр заблокировал рычаг, закладывая траекторию полета: полукругом, по широкой дуге. И перелез через свое кресло к Галебусу.

Тот ухмыльнулся ему. И ухмылка эта была отвратительна. Тёмник оглаживал Забвение.

Ксандр, покачиваясь, навис над безумцем.

Нужна ли этому миру жизнь? Нужен ли этот мир? Кришна, Будда, Христос, Аллах, Зевс, Молох, Бурзбарос, да есть ли вы на свете?

Юлька. Вацлав. Ягуп… Ряды лиц пролетали перед его глазами. Последним, улыбаясь, появился незнакомый вархан, с чертами лица, жесткими даже для берГрона. Дамир улыбался. Дамир точно знал, что делать.

Ксандр положил руку на «макушку» Забвения и надавил. Рука провалилась — словно погруженная в инертный полимер. Вроде жидкость, а вроде сухо. Галебус затаил дыхание.

Забвение завибрировало и налилось сочным светом, активизируясь. Не было у него режимов, лишь одна программа. Оставалось ждать и молиться.

Разрушать миры и создавать миры. Дарить разум и забирать его. Стереть всё и начать заново, очистить миры от скверны. И, может, кому-то повезет, кому-то улыбнется счастье.

Галебус, наконец, понял, что происходит, и заверещал. Ксандр вынул руку из шара — она была сухая, — одним движением перемахнул через кресло пилота, сел и нажал кнопку, сбрасывающую бомбу.

Под Галебусом и шаром Забвения открылся люк. Вокруг разлился непереносимо-яркий белый свет, Ксандр зажмурился. Пусть выжившим повезет. Пусть воцарится счастье. Пусть хоть кто-то, хоть где-то будет счастлив, а эти люди не заслуживают жизни!

* * *

Время замедлилось.

Галебус выпал из кабины, гранч полетел дальше. Тёмника снесло потоком воздуха, перевернуло, — далеко внизу мелькнули игрушечные крыши города. Закричал бы — да не смог. Он извернулся, пытаясь схватить Забвение, будто шар удержал бы его на лету.

Тщетно.

Забвение взмыло вверх, наперекор законам физики. Мир замер. Не мигая, падающий Галебус смотрел на золотой, наливающийся сиянием, ширящийся шар.

Забвение взорвалось. Медленно росла сфера слепящего белого света, поглощая все вокруг, накрывая Наргелис с его берсерами, тёмниками и гражданскими, с интригами и грязью, надеждой и крохами счастья.

Галебусу казалось: прежде чем сменить цвет, сияние выжгло его глаза. Теперь на город опускалось изумрудно-зеленое тончайшее покрывало. Будто включили Сиб в новом мире.

Нестерпимая боль терзала мозг Галебуса, но он не мог отвести взгляда. Внезапно сфера сжалась обратно, в золотой шар, и шар этот ухнул вниз гораздо быстрее Галебуса, будто зависшего в небе.