Нашедшие Путь

К середине июня установилась сильная жара. Дмитрий раскис и отказался от тренировок, однако периодически приносил холодную воду из скважины и выплёскивал то на Бориса, то на Петра, когда те по очереди отрабатывали ката «санчин», стойко выдерживая удары друг друга. Потренироваться во дворе храма удавалось не всегда. От посторонних глаз они часто уходили на колокольню; там же с интересом читали книги, а потом обсуждали их друг с другом и с отцом Николаем.

К июлю работу на колокольне закончили. Привезённые колокола подняли без особого труда. Обычно мрачный отец Николай заметно посветлел, повеселел и даже разговаривал с колоколами как с живыми. Борису казалось, что эта непонятная радость священника передаётся и ему.

— Что в них такого особенного? — осмелился как-то спросить Борис.

— А ты подумай… Это самому понять надо, понять и почувствовать.

— Почему они такие маленькие?

— Размер не имеет значения, — съязвил Дмитрий.

— Верно, — согласился отец Николай. — Только вот ехидство тут — неуместно… Надо бы всерьёз вашим воспитанием заняться.

— Мы же читаем, — возразил было Дмитрий.

— Да уж, читаете вы!.. Вон Борис и «Лествицу» отложил, и святителя Игнатия Брянчанинова первый том не дочитал.

— Тяжело, — признался Борис, — язык устаревший… Вот митрополита Вениамина Федченкова — легко читать.

— Ладно, — спорить не стану; однако до понимания святителя Игнатия обязательно постарайтесь дорасти.

— Да хотелось бы, — согласился Борис, — хотя ещё несколько месяцев назад — не стал бы и заглядывать в такие книги.

— Вот и получается, что всё промыслительно, — глубокомысленно заметил Пётр.

— Не понял… Скажи по-русски.

— На всё воля Божия, — перевёл отец Николай. — Иногда, чтоб заметить что-то хорошее и доброе, — надо «вляпаться» в какое-нибудь… Ну ты понял.

Борис задумался. На какое-то время ему показалось, что у него появилась основа для переосмысления многих событий. Тем временем отец Николай попросил Дмитрия собрать инструменты и оба спустились вниз. Пётр подошёл к Борису и сел рядом.

— Мстить ещё не передумал?

— Легко тебе говорить… Сам-то бывал в подобных ситуациях?.. Мне иногда по ночам снится, что лежу я на снегу в наручниках, а его рожа довольная где-то сверху маячит.

— Ты не можешь знать, что он чувствовал, был ли он доволен, или — совсем наоборот. Возможно, что он просто не мог поступить иначе.

— Ладно, ладно… А как тебе такая ситуация?.. Соревнования: я выхожу в абсолютную категорию и имею реальные шансы на победу; тут появляется Тимоха и побеждает меня в самом начале, а потом — в финале сдаётся парню, которого я до этого бил многократно!.. Он просто ушёл с татами, хотя мог победить… Ну не сволочь?!

Глядя на кислую физиономию Бориса, Пётр рассмеялся, потом хлопнул Бориса по плечу и уже серьёзно сказал:

— Ну это-то, уж точно, — ерунда, такая чушь, что надо просто простить и забыть.

Борис помолчал и, чувствуя какой-то внутренний дискомфорт, решил сменить тему:

— Что там Фока?.. Тебя, вроде, видели с ним.

— Злой как чёрт… Похоже, что боится чего-то, вернее — кого-то.

— Тебе всё ещё доверяет?

— А у него сейчас выбора нет. Тех, которые для него на всё были готовы, он, дурак, сам сдал.

— Кондрат говорил только об одном.

— Их было трое, но крайним «назначили» одного, а двоих — просто перевели куда-то. Что же касается Толика Кондратенко и Славы Каткова, то — не с их мозгами в суть происходящего вникать.

— Какая уж там суть?!. Оба не желают на вопросы отвечать, говорят, что меня это не касается.

— Им есть чего опасаться… — Пётр на несколько секунд задумался, будто что-то вспоминая, а потом вдруг начал рассказывать:

— Прибыли осенью на зону два «борца за справедливость», «крутые» — дальше некуда; кликухи подходящие: Шустрый и Лихач. Для краткости их обоих просто «крутыми» и называли. Решили они «под себя подмять» всю зону… То ли стоял за ними кто-то, что более вероятно, то ли они были на столько глупы, что лишь на собственные кулаки рассчитывали, — не знаю. Меня, естественно, второй вариант устроил бы больше, поскольку он не предполагает дальнейшего развития… «Подмять» — не «подмяли», а вот «расколоть» — «раскололи»: кого-то — запугали, кого-то — смогли убедить, что Фока — беспределщик, а они, вроде, — за справедливость. В общем, образовалось две группировки, — стало доходить до массовых потасовок… Фокичева как-то к «хозяину» вызвали; вернулся — злой, с разбитой рожей; ко мне прицепился… Я-то старался сохранять нейтральную позицию, — не получилось… Хотел я тогда послать Фокичева куда подальше, но, поскольку доставалось порой и от тех, и от других, сказал, что подумаю… Долго думать не пришлось… Послали нас как-то местный долгострой от снега чистить… А здесь, как ты наверное уже заметил, разборки происходят то на лесопилке, то в карьере, то на стройке, — в общем, там, где контроль затруднён и возможны производственные травмы… Вот и тогда несколько стычек произошло… Я — как всегда в стороне… Гляжу: «крутые» Кондрата и Мокрого бьют…

— Мокрого не знаю. Кто это?