Наше время не пришло

— Иди ты в жопу, Адам. Пойди лучше железо потягай. Ты мне руку вывихнул рабочую, — бурчит обиженно друг, направляясь в раздевалку.

— Неженка, бл*дь.

Поднялся с лавки и, взяв полотенце, направился в душ. Хреново, когда твой друг — практикующий хирург. Пылинки сдувать приходится.

Под потоком ледяной воды становится получше. Думаю о том, что сегодня проведу всю ночь с Лали. День рождения клуба, я всех предупредил о тусовке и о том, что мы гуляем до утра.

Макс вышел из душа, а я все сидел в одном полотенце, смотря на свои руки. Никто ничего не знает обо мне. Кроме Макса. Теперь еще и Лали знает кое-что. Я не распространяюсь никому о том, что клуб мой… Проще быть барменом. Меньше вопросов и внимания. Макс говорит, что я таким образом зарываю голову в песок. Пытаюсь спрятаться от проблем. Живу под личиной чужака… Но он не прав. Я не зарываюсь в песок. Я просто сам больше не знаю, кто я такой. И хочу ли чего-то от этой долбанный жизни.

— Заедем в клинику? У нас новенькая медсестричка, — произносит друг, когда мы выходим на парковку. — Горячая… сиськи — четвёрочка твердая.

Евграфов продолжает перечислять достоинства новенькой, а я читаю сообщение в телефоне. Коршунов. Ждет меня в клубе. Значит, вопрос по Лали решился.

— Не, сегодня без меня. Дел невпроворот, — покривился, выезжая со стоянки. Макс пристегнул ремень безопасности. Посмотрел на меня с укором.

— Ты лучше скажи, что там с байком? Соревнования через неделю. Движок в норме? — перевожу тему на более существенную в настоящий момент. В этом году Макс совсем не готовится к гонкам. Такое чувство, что собирается в последний момент обломать меня отказом.

— Все в порядке, — пожимает плечами. — Правда, не знаю, есть ли смысл выходить на трек, — в его прищуренном взгляде какой-то подвох. Бл*дь. Начинается в колхозе утро…

— Чего так? — старательно сохраняю спокойствие. Но, клянусь, дается все сложней. Евграфов ржет, как идиот.

— Запарился глотать после тебя пыль.

— У тебя в этом году байк мощнее, — парирую ему. Макс кривится.

— Тут не в байке дело, брат… Совсем не в нем.

Я ни хрена не понимаю, что он имеет в виду. Это соревнования на мотыках. Что еще может иметь значение, если не добротный железный конь?

— Ты долбанный псих и самоубийца, — продолжает Макс, глядя на мое удивленное выражение лица. — Ты гонишь так, будто хочешь разбиться, нахрен, а у тебя не выходит. Какой бы ни был крутой байк у твоего соперника, но у него нет ни единого шанса. Ты не боишься смерти, Адам. И мне порой кажется, что ты жаждешь ее…

Я торможу возле главного входа в больницу. Макс выходит из машины, а я зависаю на несколько минут. Сижу, как придурок, пялюсь вперед. Жажду смерти? Ни хрена он не прав. Жаждут смерти слабаки. Те, кто надеется, что после нее станет легче. Те, кто верят, что она освободит их. Но я-то знаю, что меня — только в самое пекло.

***

— Рассказывай, — прошел в кабинет, бросив ключи от машины на стол. Упал в кресло, прикурил. С первой затяжкой немного попустило. Макс своими философскими речами весь мозг мне засрал. Нужно развеяться. Но сперва дела. Коршунов устроился в кресле напротив. Посмотрел на своего юриста, улыбка сама собой растянулась на лице. Смешной такой. Вроде бы и костюм дорогой, и туфли недешевые, а выглядит он будто выпускник юрфака, еще не заработавший ни копейки. Брючки подстреленные, носки непонятного серого цвета, будто пережили десяток стирок дешевым порошком. Очки на лице, угревая сыпь и вечно прилизанные волосы. Задрот, одним словом, или ботан. Так я окрестил его в нашу далекую первую встречу. Но с тех пор много событий произошло, и Вадик вытягивал меня из самых дерьмовых ситуаций. Теперь я знаю точно, внешний вид совсем не соответствует натуре парня. Хитрый, умный, расчетливый. Он знает все. Каждый закон, малейшую лазейку может найти в любом правовом акте. Он на короткой ноге со всеми судьями города. Так что Вадик — яркий случай того, как хорошо можно раскрутиться, если голова на плечах.

— С опекой все решил, — произносит мужчина. А я курю. — Сэкономил три сотни. Убедил их сойтись на двухстах, — Вадик кладет конверт мне на стол. Продолжаю сидеть неподвижно. Жду дальнейших новостей и подробностей.

— Что с девочкой?

— Дело удалили. Как и не было. Бывший Лилианы — Онуприенко Алексей Владимирович. Военный, в звании майора. Имеет родственные связи, обладающие немалой властью. Его родной брат — генерал юстиции. Серьезный мужик, — юрист протягивает мне папку с документами. Досье на Лали, на ее муженька. Пролистываю записи, задерживаюсь на записях о ней. — Как думаешь, впряжется в это дело? — намекаю на братца генерала.

— Нет, — кривится Коршунов. — Серьезный мэн, и, как я понял, этот Алексей — пример урода в правильном семействе. Неудачник, после которого старший постоянно подтирает говно. Он и в армии-то еле держится. Год назад чуть не попал под статью. Ударил курсанта, тот нажаловался в прокуратуру. Возбудили дело. Старший напряг булки, порешал все, младший ушел от наказания. Но стоило это старшему немалых сил.

— Ясно. Что у них с Лали?