Наше вечное вчера

– Он врет. Я просто уже соскучилась. Ты будешь впервые так далеко от меня, и мне немного не по себе. Неужели мне теперь можно ходить по клубам и всем говорить, что мне тридцать и у меня нет детей?

– Как только выкинешь Рамо из дома – это станет твоим первым делом.

– Точно. Надеюсь ты хорошо доехал. Я очень на это надеюсь. Ты уже в университете? Как там? Знал бы ты мой первый день, сразу перестал бы считать меня лучшей мамой.

– Мам, после рассказала о том, как вы с папой познакомились, меня ничем не удивить. И нет, я ещё не приехал. Сижу в такси.

– Что? Фуэнтес, ты рассказал нашему сыну…

– Придержи язык, я рассказал только приличную часть. Я ошибся дверью, зашёл в женскую раздевалку, а там ты сидишь в парандже, – перебивает он маму.

На самом то деле, он сказал мне правду, но маме лучше об этом не знать.

– Вы оба меня обманываете, – ворчит мама. – Ладно, Ди. Передать трубку Рамону?

– Не надо, ма…

Но уже поздно. Слышу шаркающие шаги матери и агрессивный шёпот.

– Меня заставили, – бухтит Рамо и по звуку получает подзатыльник.

– Не думал иначе.

– Тогда давай просто сделаем вид, что каждую ночь залезаем под одно одеяло и шепчем друг другу секретики. Итак, ты рад, что свалил?

Всей спиной ложусь на сиденье, вытянув ноги вперёд настолько, насколько мне позволяет салон машины.

– Ещё не знаю. Есть сомнения по поводу Джея: скорее всего, он в первый же день попадёт в глубокую задницу. Полагаю, это все мои опасения, а так мне совершенно плевать. Что на счёт тебя, гений? – кажется, мы впервые за долгое время говорим без дерьма в сторону друг друга, и я даже не знаю, что испытываю по этому поводу. Я точно знаю, что он любезен только из-за нависающей над ним мамы с пушкой.

– Имеешь ввиду, рад ли я, что ты укатил из отчего дома? Ты ещё спрашиваешь? Я уже предложил маме снести стену между нашими комнатами, чтобы сделать одну целую – мою, – если я попытался быть искренним, то Рамо ведёт себя так же как и обычно. Хочу вмазать ему, но поднять на него руку никогда не смогу. Я до сих пор вижу в нём того крохотного малыша, с которым вечно возился. И нет, меня не заставляли родители. Мне просто хотелось быть кем-то большим для кого-то, отличным братом. Но все скатилось в бездну к годам так шестнадцати.

– Что она сказала?

– Конечно, она согласна, это же я. Но папа против, мол ты вернёшься и вообще так не красиво, короче защищал твою комнату, практически наручниками приковавшись к батареям, – страдальческим тоном бубнит Рамо.

Хмыкаю от победы, хотя даже не присутствовал при этом. У нас в семье никогда не было любимчиков, но, если мне и без разницы с кем потрепаться, а вот Рамо выберет маму. Они похожи, как сказал мне когда-то папа. И я не могу сам этого не заметить. Дело не только во внешнем сходстве, но и во внутреннем: мама была художницей в своё время, а сейчас рисует только карикатуры или картины для интерьера дома в непонятном мне стиле. И если я оказался далёк от искусства, то Рамо буквально будущий Пикассо. То, что он творит на своём графическом планшете, – это не описать словами. Я готов закрывать на весь его бред глаза, если в будущем он получит Нобелевскую премию.

– А ты, значит, уверен, что я не вернусь? Дай напомню: у меня всего три месяца, а дальше меня снова переведут в Испанию.

Рамо вздыхает.

– Я не хотел этого говорить, чтобы не обижать тебя. Хотя… шутка, мне насрать. Как и тебе, впрочем, так что у нас один-один. Так вот, как я считаю: интеллект в нашей семье распределился не поровну. Мне досталась добрая часть, а тебе огрызки, но я и не отрицаю, что ты вполне способный. Для возраста тринадцатилетки. Поэтому я уверен, что тебя обратно не переведут и предложат остаться там. Либо же тебя наконец-то переедет маши…

Не слушая продолжение, заканчиваю звонок и кидаю телефон в сторону.

Смотрю в окно, за которым бетонный город меняет свои огни, когда наконец появляется огромных университет, сменивший тысячи, миллионы учеников. Если сравнить тот, в котором я учился в Барселоне, то это свет и тьма. Нью-Йоркский представляет нечто большее. Современное и старое одновременно. Мама отдала бы всё, чтобы видеть это: она тот ещё ценитель красивой архитектуры.

Протягиваю водителю купюру и вылезаю из машины, потянув за собой сумку с вещами, перед этим засунув телефон в задний карман штанов.

В холле меня встречает женщина с прилизанным пучком на голове, который настолько тянет кожу, что глаза становятся похожими на узкие щелочки. От этого вида даже заболели мои собственные. Быстро провожу пятерней по волосам и обращаюсь к ней:

– Где здесь кабинет ректора? – я бы обошёлся без помощи, но эти коридоры напоминают чертов лабиринт, откуда выберусь к годам восьмидесяти или кто-нибудь найдёт мой скелет.

Женщина поднимает глаза и устало, будто повторяет заученную фразу миллиард раз, спрашивает:

– С какой целью? Вы записаны?

– Я студент по обмену, мне нужно заполнить документы.

– Направо и прямо. Держитесь левой стороны, там будет диванчик. Подождите там, ректор сейчас очень занят.