Наше дело - табак

Из свидетельских показаний усматривалась следующая картина: перед «Золотым шельфом» остановилась машина «Жигули», из нее вышел плечистый парень с лицом, скрытым под маской из вязаной шапочки, деловито взял с заднего сиденья похожий на инженерный тубус гранатомет «муха», выдернул кольцо, привел оружие в боевое положение, оглянулся, чтобы никого не было сзади и не снесло случайного прохожего реактивной струёй, прицелился и нажал на спусковой крючок. Пламя опалило телефонную будку в нескольких метрах за его спиной, а заряд устремился к спрятанному за глухими плотными шторами кабинету хозяина развлекательного комплекса, располагавшемуся на втором этаже прямо над казино.

Охранники «Золотого шельфа», оторопевшие сперва от такой наглости, пришли в себя, выскочили из здания и увидели только удаляющуюся зеленую машину. Стрельбу по ней, понятное дело, открывать не стали.

— Видеозапись где? — спросил Ушаков у начальника смены службы безопасности развлекательного комплекса — мужчины лет тридцати пяти, подтянутого, насупившегося, в черном костюме с эмблемой "ЧОП «Лиман».

— Какая видеозапись? — решил тот закосить под дурака.

— Вы что, не знаете, какая? С наружных камер. Снаружи были установлены три видеокамеры, и все происходящее перед въездом на автостоянку и перед входом в комплекс фиксировалось на видеопленку.

— Извините, это частная собственность. Я не могу без согласия руководства… — затянул волынку начальник смены. Но Ушаков, не обращая на него больше внимания, повернулся к своему оперу из «убойного» отдела.

— У них на втором этаже третья комната — там видеомагнитофон. Изымешь Bce кассеты, и заодно документацию.

— Но… — начал начальник смены.

— А этого дурачка в отдел — для выяснения личности. Посмотрим, может, он и не из службы безопасности, а бомж какой-то, — хмыкнул начальник уголовного розыска. — Если кассеты нет, перевернем все заведение.

Тут подскочил заместитель директора ТОО «Золотой шельф» — лысый вертлявый живчик, с густой сюжетной татуировкой на руке «Что нас губит». Ушаков его знал отлично — этот тип сидел за разбойные нападения.

— Лев Васильевич, молодой человек не понял, — извиняющимся тоном заголосил заместитель директора. — Все отдадим.

Он отлично знал, что если Ушаков пообещал перевернуть вверх тормашками здесь все, значит, так и будет. Прецеденты имели место.

Год назад около одного полесского кабака, в котором терлась всякая крутизна, нашли два трупа с огнестрельными. При отработке жилого сектора решили проверить и кабак. Дверь заслонил реликтовый гоминоид из охраны. Услышав, что перед ним начальник уголовного розыска, нагло усмехнулся и, заявив, что тут частная собственность, захлопнул дверь перед носом. Где частная, а где несчастная собственность стало ясно, когда СОБР вышиб кувалдой дверь и устроил братве, заполонившей кабак, по полной культурной программе маски-шоу. Бойцам только волю дай — ни одного стула и стола целым не оставили. После этого в разгромленном кабаке хозяин заведения плюхнулся на колени — в прямом смысле. А разнести «Золотой шельф» к чертовой матери, разобрать до последнего гвоздя начальник уголовного розыска давно мечтал, да случая не представлялось.

— Саша, давай в отдел и привези кого-нибудь из разрешительной системы. Заодно проверим, что это тут за служба безопасности, — велел Ушаков местному оперативнику.

Все-таки обшарить развлекательный комплекс сверху донизу он возможности не упустит. Что-нибудь да найдется…

В девять вечера в кабинете начальника УВД собрались его хозяин, Ушаков и Гринев. Обсуждали итоги работы по горячим следам. Осмотр помещений «Золотого шельфа» никаких значимых результатов не дал, если не считать, что в подсобке нашли ящик с тремя малокалиберными пистолетами. Но от них все открещивались.

— От кого передачка Шамилю — объяснять не надо, — сказал начальник УВД.

— Кореец, — кивнул Ушаков.

— На сто процентов. На процентов восемьдесят он, — уточнил Гринев. — Еще двадцать процентов можно поставить на обиженных Шамилем сигаретчиков.

— Где сейчас Шамиль? — спросил генерал.

— Прячется где-то, — ответил Гринев. — В клинике час пробыл, пока ему шкуру чинили.

— Найдите, — приказал генерал, делая отметку в ежедневнике. — И завтра с утречка на разговор ко мне.

— Будет исполнено, — сказал Ушаков, видя, что совещание закончено, и поднимаясь со стула.

…Найти Шамиля труда большого не составило. Начальник уголовного розыска дозвонился до раненого табачного воротилы на его сотовый телефон. Правда, не с первого и не со второго раза. Номер был постоянно занят. Видимо, названивала встревоженная братва — кто с соболезнованиями, кто с вопросами: как быть, кого мочить.

Шамиль принял Ушакова по голосу за какого-то Рыжего и велел, чтобы братва не расслаблялась. Поняв наконец, кто ему звонит, на миг замолчал.

— Что-то быстро исчезли, Шамиль Идрисович, — произнес осуждающе начальник уголовного розыска. — Даже словечком с нами не обмолвились.

— Я ранен, — ответил Шамиль, помявшись. — Мне оказывали неотложную помощь.

— Говорят, ничего опасного.

— Это как посмотреть. Контузия.