Наш темный дуэт

Август знал, что она нарочно провоцирует его, но все равно гнев исходил от него, словно жар от кожи.

И тут словно по команде в темноте вокруг него начали загораться красные глаза.

Алиса пришла не одна. Но она не просто так держалась на расстоянии и насмехалась над ним с крыши. Музыка сунаи так же ядовита для малхаи, как душа малхаи – для сунаи. Если Август начнет играть, остальные монстры умрут, но Алиса уйдет.

Она ухмыльнулась, и в изгибе ее губ, в звуке ее голоса вновь мелькнула тень другой.

– Я – не она! – язвительно бросила малхаи, и Август отшатнулся – такая злоба прозвучала в ее голосе. – Опять у тебя появилось это выражение на лице, бедный маленький заблудший монстр! Ты скучаешь по ней, по нашей Кейт?

– Нет, – сказал Август. – Но я надеюсь, что она далеко отсюда. Далеко от тебя. И если у нее есть хоть капля ума, она никогда сюда не вернется.

Алиса презрительно улыбнулась, и иллюзия рассыпалась – все ее крошечное сходство с Кейт исчезло, а все, что осталось, принадлежало монстру. Вид ее истинного облика избавил Августа от колебаний. Он вскинул скрипку одним текучим движением. Напряжение исчезло, Алиса метнулась в тень, а остальные малхаи ринулись на освещенное пространство, к Августу, и его смычок полоснул по струнам, словно нож.

Когда он возвращался домой, начался дождь. Под завесой дождя Август промок, и за ним потянулся темный след, смешавшаяся кровь друзей и врагов, бойцов ФТФ, Клыков и монстров.

Где-то в промежутке времени между уничтожением монстров Алисы и тем, когда он добрался до Линии, Август кое-что осознал: это не должно было так сильно задевать его.

Несколько месяцев он играл роль, а не был собой. Он притворялся сильным, а сам лелеял надежду, укрывал тайную сущность, все еще верящую в мир, где он мог бы чувствовать себя человеком.

«Потому что тебе не наплевать». – Так сказал Генри, но Генри ошибался. Генри – человек. Он не понимает, каково это – пытаться быть и тем и другим одновременно. Августу не удалось ни то ни другое. Вот Лео понимал, Лео, пожертвовавший человечностью, чтобы стать тем монстром, в котором нуждались люди.

Надо бы уже покончить с этим.

– Стоять! – приказал ему патруль ФТФ, когда Август добрался до Линии.

Скрипки должно было бы хватить, чтобы удостоверить его личность. Но сейчас смычок был покрыт запекшейся кровью, инструмент испятнан красным, и в резком свете световой решетки, в лоснящейся дождем ночи Август вряд ли сошел бы за человека.

Когда солдаты увидели его лицо, они попятились, и извинения застряли у них в горле. Они просто открыли ворота. Август пошел дальше, через Южный город, через световую ленту, в ясное тепло вестибюля Компаунда.

Казалось, будто все здание застыло.

Гул разговоров стих, размеренный звук движений прекратился, и в тишине сотни глаз устремились на него.

Августу удалось увернуться от своего отражения во всех стеклянных панелях, во всех темных лужах, во всех стальных щитах. Но теперь он видел его, не в зеркале, а в лицах тех, кто смотрел на него, – и отводил взгляд.

Видели ли они свет вырванных им душ, убитых им монстров? Ощущали ли они тьму в тех жизнях, что он отнял, ненависть и насилие, сочащиеся сквозь его кожу?

Август зашагал через вестибюль. Каблуки его ботинок оставляли за собой полумесяцы крови и пепла. Никто не приблизился к нему. Никто не пошел следом.

Даже Генри Флинн, окруженный офицерами, взглянул на него – и застыл.

«Ты хотел, чтобы они видели меня», – подумал Август.

Ну так пускай смотрят.

Глава ФТФ медленно двинулся к нему, но Август повелительно вскинул руку.

А потом он отыскал взглядом Колина и испытал мрачное удовлетворение: потрясенный его видом парень резко втянул воздух. Какая-то часть Августа облегченно перевела дух. Все равно это было лишь вопросом времени. Рано или поздно Колин увидел бы правду, монстра за маской. Прежде чем осознал, что Август не такой, как он, и никогда таким не будет.

Он дошел до лифтов. Позади него стояла тяжкая тишина. Но он почувствовал, что в этой тишине что-то изменилось: к страху добавилось благоговение. Люди смотрели на него и видели не что-то меньшее, чем человек, а нечто большее. Что-то достаточно сильное, чтобы сражаться за них. Достаточно сильное, чтобы победить.

«Держи спину ровнее, братец»

И впервые Август послушался.

XIX

Слоан стоял у кухонной стойки и листал книгу о войне.

Алиса разбрасывала их по всему пентхаусу – цепочка хлебных крошек, отмечающая путь ее безостановочного движения и неустойчивого внимания. Когда она вошла, Слоан захлопнул книгу.

– Где ты была?

Он не любил, когда Алиса бродила неведомо где: таких питомцев следует держать на поводке.

Алиса запрыгнула на стойку.

– Охотилась.

Слоан прищурился. Алиса всегда любила устроить месиво при еде, а сегодня ни на руках, ни на лице у нее крови не было.

– Я смотрю, ты потерпела неудачу.

Рядом с рукой Алисы лежала стопка нашивок ФТФ. Малхаи извернулась и принялась рассеянно строить из них башню, словно из игральных карт.

– Я предпочитаю рассматривать успех как процесс, – пробормотала она. – Он – непростая добыча.

Ах! Август.