Наш Современник, 2009 № 03

— Нет, — выдохнул Борис. — Не начнут. Я кому-то нужен. Я догадываюсь, чего они хотят. А потом… — Он сунул руку куда-то за спину и вытащил будто игрушечный пистолетик — он на ладошке умещался, и перламутровая ручка нарядно переливалась на солнце.

— Маленький, да удаленький, — ухмыльнулся Борис. — А жалит, как Змей Горыныч.

— Подержать-то можно? — просительно заныл Глебка, и Боря протянул ему завлекательную забаву.

Глеб взвесил ее на руке, потрогал пальцами ручку, вернул. Договорились, что Борик братьев-студентов проинструктирует завтра же — всех и каждого. И он устроил им экзамен, да какой! Они перемещались по улицам и у себя в Краснополянске как бы инсценировали все, что может произойти.

Все и вышло, как они репетировали. Глебку, правда, Боря вообще не решался брать, был уверен, что, если за ним следят, то брата знают в лицо, и это ни к чему. Но младший даже взвыл от негодования: вся компания в сборе, у всех есть поручение, а он будет сидеть дома и "маскировать" ситуацию? Ни фига себе маскировочка!

Борю и в самом деле ждали на перекрестке — там четыре улицы расходятся в разные стороны, по двум трамвай шастает, по двум троллейбус, и еще великое множество автобусов, "газелей", частных тачек. Боря причалил к какому-то магазину, в него и из него люди прут толпами, кого тут и как можно увидеть и рассчитать?

Петр, Федор и Ефим, крепкие, в общем, мужички, интуицию включали, молодцы, далеко не разбежались, оградили Борю незримым треугольником, Глебка стоял поодаль, будто бы очередь занял в обменный киоск.

Скоро к Боре и в самом деле подошли две блондинки — повыше и маленькая, чего-то ему стали лопотать, он покивал им, поулыбался, не оборачиваясь, двинулся рядом с ними не спеша, обмениваясь какими-то репликами.

На перекрестке разобраться было невозможно, но как только они его пересекли и пошли по одной из боковых улиц, впереди них двинулся амбал боксерской наружности, хотя немолодой, лысый, а позади чернявенький крепыш. Потом Борис скрылся со своими спутницами. Они свернули в переулок, но сначала туда продвинулся лысый. В переулке тоже двигался народ, но его там было куда меньше, чем на проезжей дороге, и Борино сопровождение могло быть замечено, однако шли они все очень раскованно, вольно, будто вот тут где-то как раз и живут, и свои, мол, здесь люди.

Чернявенький, кстати, прошел мимо поворота, потом притормозил, закурил, замахал спичкой, будто что-то важное вспомнил, развернулся и в переулок вернулся.

Глебка тоже вступил в переулок, неуверенно двинулся, и тут же едва слышно кто-то подсвистнул ему. В проеме между домами, совсем узком, сверкал глазами Ефим.

— Девки прошли мимо. Боря зашел вон в тот подъезд. Дверь открылась, и его позвали. А мужики сгинули.

Однако другой брат, Федор, все-таки проследил блондинок и даже, по реплике какого-то сердитого старика, выяснил, что были они девицами свободного поведения и проживали буквально через квартал. Петя появился чуть позже, рассказав, что мужики, несмотря на чернявость крепыша, оба русские и между собой знакомые, чего совсем не скрывали и, завернув за угол, сошлись, двинулись рядом, зашли в закусочную, взяли выпивку, совершенно не изысканную — пиво с водкой, и сидят сейчас там как ни в чем не бывало. Правда, на столик выложили мобильники, значит, на связи.

Петя попробовал даже послушать, о чем они толкуют, вошел в закусочную, взял маленькую бутылочку пива для блезиру и ничем внимания мужиков не привлек, но говорили они, можно сказать, ни о чем: кто из футболистов за сколько продается, и всякое такое прочее, при этом речь их была восхитительно бранной. Петя даже удивился:

— Никогда такой густоты не слыхивал! Через каждое, считай, слово — бляха-муха!

Борис вышел не скоро, не раньше чем через час. Не вышел даже, а выдвинулся — какой-то замедленный, и очень тихо, прогулочным шагом пошел в сторону ребят. Как договаривались, за Борей, в обратном порядке, двинулась вначале братская троица, через недолгую паузу Глеб.

Боря подошел к очереди, где Глебка вначале пасся — в обменный пункт. У окошка подвигал руками, обернулся к помощникам, открыто поманил их. Они приблизились.

Боря был опять бледный, как бумага, но говорил приветливо, чуточку шутливо — протягивал каждому по сотке баксов. Парни брали, тушуясь, не зная, что сказать. Он протянул зеленый листок и Глебке. Тот отвел руки назад.

— Ну, хорошо, — не стал спорить Борис, — пошли на автостанцию. Бал окончен. Всем большое спасибо.

В автобусе сидели рядом, не таились. Что-то на самом деле закончилось для него. Что-то важное прояснилось. И неизвестно, радоваться или как? Когда выгрузились, Борис собрал всех в кружок, там, где народу не шибко, сказал, улыбаясь:

— В самом деле, братцы, вы мне помогли. Я опасался кое-чего. Теперь нет.

Оглядел всех внимательно. Как очень взрослый и многое повидавший человек. Улыбнулся:

— У меня к вам просьба. Забудьте об этом. Навсегда.

10

Тут они расстались, и братья отправились домой, а Глебку Боря попросил проводить его не торопясь.