Наш Современник, 2007 № 07

Чем бы мне закончить этот "весёлый" труд? Параграф 6.2: "Запрещение ненавидеть (другого человека) относится исключительно к не евреям". И последнее, уже в параграфе 7.1: "Еврею запрещается отпускать на свободу своего не еврейского раба". Ой, не хочу я в рабство!

Но день на этом, естественно, не заканчивается. Не успел я приехать на работу (вы меня можете называть кем угодно, даже антисемитом, но такая уж карта ложится в моей жизни), не успел приехать, мне дали письмо от 12.12.04, подписанное министром образования и науки Самарской области Е. А. Коганом.

Вот чем хороша наша бюрократическая система - ни одной бумажки не пролетит мимо. Я вспомнил, как ещё в начале осени писал самарскому губернатору относительно одного парня, которого нашёл в его области, Серёжи Ка-рясова, способного поэта, он сейчас учится на I курсе заочного отделения. К нему я подверстал другого самарца, Алексея Аполинарова, и просил губернатора по возможности помочь, сославшись на характер помощи, оказываемой своим студентам-заочникам иркутским губернатором. Много я не просил: помогите с билетами и, может быть, выдадите маленькую, всего лишь двухмесячную стипендию. И вот получаю письмо.

Вообще, Поволжье мастерски отвечает на письма из Москвы. Кто же там сидит и сочиняет этим министрам ответы? Какое замечательное письмо я получил в своё время из аппарата господина Кириенко! Такая же мелкая была просьба - насчёт бумаги для журнала "Волга". Подобные истории повторяются.

Министр, видимо, не поняв, чего я прошу, пишет в соответствующей стилистике Министерства образования и науки: "Оказание финансовой помощи из средств областного бюджета для оплат расходов по обучению в вузе невозможно, так как в бюджете не предусмотрены расходы на получение высшего профессионального образования".

А вот интересно, предусматриваются ли в бюджете области фуршеты, приёмы, развоз гостей, представительские расходы, иллюминации, "откаты", воровство, присвоение благ своими и проч., и проч., и проч.?

14 января, пятница. Утром опять состоялся экспертный совет по наградам в министерстве культуры. Министр не зря придумал этот совет, кое-что мы и задерживаем, а ретивых и бойких очень много. На этот раз за шлагбаумом оказался отец Филиппа Киркорова, которого одна из филармоний представила к высокому ордену. Теперь надо ждать, когда к званию Героя России представят актера Данилко, играющего Верку Сердючку.

15 января, суббота. В Ленинграде - я не стараюсь называть этот город по-новому - отчаянные волнения по поводу отмены льгот. Пока это касается только проезда в городском транспорте. Недовольные пенсионеры перегородили Невский проспект. Телевидение сообщает, что хотя эти акции не санкционированы, но милиция и правоохранительные органы не вмешиваются. Хотел бы я посмотреть, как бы они вмешались и что из этого бы произошло. Это массовые и стихийные выступления, в которых участвуют еще не все обездоленные. Пенсионеры наконец-то увидели, чем им грозит так называемая монетизация. Но ведь льгот лишили и военных, и милицию, и афганцев, и участников чеченской войны.

Любопытно, что, растерявшись, власти пытались сначала отыскать каких-либо зачинщиков или участие левых сил в этих эксцессах. Никак в головах властей не укладывается: дайте народу большие пенсии - они, кстати, заработаны, - чтобы хватало не только на молоко и хлеб, но и, как западным леди, на путешествия в другие страны, и никто и не пикнет, если даже сказать, что отныне билет на транспорт эти леди и старые джентльмены должны будут покупать сами.

16 января, воскресенье. Вечером по одной из программ показали - я смотрел это не с начала - последнее интервью Льва Рохлина. Он практически, называя фамилии, в том числе и фамилию Березовского и Грачева, говорил о предательстве и страшной коррупции в армии в начале чеченской войны. Сказано, что жизнь солдат была отдана за нефть. Из слов Рохлина также стало ясно, что Дудаев мог бы стать самым верным вассалом России, если бы были предприняты лишь некоторые меры, которые не были приняты. Говорил о предательстве средств массовой информации по отношению к армии. Поэтому-то его и убили. Давая такие интервью, он не мог выжить.