Наш Современник 2006 #1

Мы обязаны отметить с необходимой объективностью, что имелся один сюжет в новой русской истории, с которым Кожинов обходился с крайней объективностью, особо тщательно подбирая тут слова и давая оценки. Это сюжет европейский. Впрочем, это касалось лишь опубликованных работ Кожинова, в устных своих речениях он был громоподобен.

Ныне книги Кожинова распространяются бессчетными изданиями, далеко опережая на “книжном рынке” творения Пелевина, Сорокина и Проханова, реклама у него нулевая, а у них — до неприличия навязчивая. В данном случае прав был незабвенный Егор Тимурович, что рынок — он сам все отрегулирует… Тут он “отрегулировал”. Это уж точно. Более того, сочинения Кожинова изучаются, как никакие иные труды его современников (мы говорим о России, конечно). В далеком от Москвы Армавире уже который год в отпускное время проводятся научные конференции по творчеству Кожинова, и туда съезжаются пожилые и совсем молодые гуманитарии от Смоленска до Владивостока, многие стали приезжать из-за рубежа, а не только из так называемого “ближнего” зарубежья.

Случайностей в явлениях такого рода не бывает. Сравним сравнимое. Вот старший современник Кожинова — Александр Трифонович Твардовский. Был он, несомненно, деятелем крупным и — теперь это особенно бросается в глаза — совершенно бескорыстным. Треть века прошла со дня его кончины, никто память eго дурным словом не пачкает, но вот… единственной обобщающей работой о нем стал сборник воспоминаний конца 70-х, переизданный в 1982-м. К сожалению, труд носит в худшем смысле партийно-советский характер, и это сказано никак не в упрек подневольным авторам. В “перестройку” издали библиографию Твардовского. Почему столь скромно, пусть уж попытаются объяснить другие. Но конференции в память Твардовского и его журнала пока не проходили. Либералы давно пытались издать сборник в память критика Владимира Лакшина (ровесник и соученик Кожинова по филфаку). Всячески желаем всем успеха в этом деле, но пока ничего не видно… А вот о Кожинове в 2004 году столичное издательство “Алгоритм” выпустило объемистый том, состоящий из разного рода трудов, на обложке под цветным портретом значится: “Кожинов”. Тираж там для такого рода книг немалый — 1500. И это явно не последнее издание. Такова ныне память о новейшем крупном историке Государства Российского. Какие бы ни предъявлялись Кожинову претензии, пусть даже серьезные, но он воскресил не только поэзию в русской историографии, увядшую со времен летописцев, но и возвратил ее на русско-патриотические национальные основы.

Кожинов помог нам всем — и будущим поколениям тоже! — осмыслить и понять “неслыханные перемены, невиданные мятежи”, потрясшие дважды всю Россию и весь мир в ХХ столетии. Не поняв, отчего это произошло и куда привело, мы не сдвинемся далее с мертвой точки. Кожинов сделал шаг в этом направлении, и одним из первых. Помогала ему, несомненно, Клио, а она ныне востребована человечеством более всех иных дочерей, да и сыновей Зевса.

Здесь самое время отметить, что Кожинов был отнюдь не одиноким витязем в своих ристаниях на просторах русской истории. Отнюдь. Истинно по-русски он всегда пребывал человеком артельным, был окружен друзьями, соратниками, а потом и учениками. Ученики пусть расскажут о себе сами. Но вот об одном из соратников его рассказать я обязан. Они все влияли на Кожинова, а он влиял на них.

Блестяще одарены были Петр Палиевский и Олег Михайлов, но… страшен русский марафон, ведь он куда протяженнее и покруче того, афинского. Не выдержали и, так сказать, сошли с дистанции. Речь тут пойдет о куда менее известном Александре Байгушеве. Он-то забег выдержал.

Хорошо образованный филолог, ставший потом известным журналистом и писателем, он был одним из деятелей знаменитого Русского клуба, а потом воевал на острие нашей русской атаки вплоть до трагических событий осени 1993 года. Не так давно выпустил книгу “Русская партия внутри КПСС”. Это весьма впечатляющее произведение. Относится оно к чисто историческому жанру, хотя иные знатоки и любители истории будут несколько смущены. И есть от чего. Очень живо написанная, эта книга весьма необычна.

Замечательный русский писатель Варлам Шаламов оставил лучшие по сей день воспоминания о колымском ГУЛАГе. Глубоко описал он жизнь блатных, “воров в законе”, как теперь выражаются. Каждый новоприбывший в лагерь вор обязан был рассказать о себе товарищам. Документов, естественно, не было никаких, а свидетели — лишь в исключительных случаях. Заканчивал свои “мемуары” вор такой вот примечательной фразой: “Не веришь, сочти за сказку”. И товарищи, как свидетельствует Шаламов, легко отличали правду от прикрас. Никак не пытаясь подражать парадоксам Сартра, замечу совершенно ответственно, что иные “сказки” Байгушева только украшают его книгу.