Наш Современник 2006 #1

Виновником, так или иначе, объявлялся коммунизм, а в осторожной и скрытой форме — СССР. И это при том, что уж кому-кому, но Киссинджеру наверняка было известно, куда тянутся основные нити кровавой и сложной игры, получившей имя “стратегия напряжённости”, а также какова была роль ложи П-2 и натовской сети “Гладио”. Сегодня всё это уже стало достоянием широкой гласности, написано множество книг, есть и фильмы, среди которых выделяется блестящая итальянская кинолента “Площадь Пяти лун”. Однако игра продолжается, как продолжилась она и после полуизвинений Киссинджера. Эстафету подхватил тогдашний госсекретарь США Дж. Шульц, который, выступая в декабре 1985 года в лондонском “Обществе пилигримов”, заявил: “Терроризм — это уже сейчас то оружие, к которому всё чаще прибегают силы, стремящиеся к подрыву западных государств и друзей Запада в третьем мире. Мы должны быть столь же хорошо подготовленными и организованными, чтобы противостоять этим угрозам”.

По сути, это был слегка отретушированный повтор сказанного в своё время одним из главарей аргентинской хунты генералом Виделой: “Террористами являются все (!), кто распространяет идеи, противоположные западной и христианской цивилизации”. Как видим, Буш-младший не был оригинален, возвестив эпоху новых крестовых походов во имя демократии и свободы… в их американском понимании, конечно. Но чтобы позволить себе солдатскую простоту Виделы (ныне объявленного “плохим парнем”), президенту США нужно было дождаться 11 сентября 2001 года.

Зато события того дня — даже в самой Америке вызывающие всё больше вопросов, на которые не следует внятных ответов — политически были отжаты, как лимон; они позволили ей так резко поднять планку своих глобалистских притязаний, что вопрос о новой версии “стратегии напряжённости” напрашивается сам собой. И потому вызывает по меньшей мере удивление, что президент РФ в сентябре ушедшего года счёл нужным поддержать этот выдыхающийся уже и в самих США “пафос 11 сентября”, обозначив международный терроризм как главную угрозу миру и призвав всех членов ООН сплотиться в борьбе против неё, как в своё время народы сплотились против нацизма. Призыв этот прозвучал двусмысленно, так как очевидно был обращён и к тем, кто уже испытал на себе силу глобальной “бомбовой педагогики”, и к тем, кто, проваливаясь в пропасть глобальной же нищеты, именно её воспринимает как главную и отнюдь не фантастическую угрозу жизни своей и своих детей.

Спору нет, терроризм — страшное явление, будь он левый, правый, фундаменталистский или какой-либо ещё. Но самое ли страшное — вот вопрос. И насколько уместно лоббирование грубой американской схемы в мире, раздираемом множеством других конфликтов и противоречий, о которых В. Путин даже не счёл нужным упомянуть? К тому же из всего опыта истории хорошо известно, что терроризм (явление далеко не новое, хотя в эпоху глобализации тоже обретшее невозможные раньше глобальные масштабы), будучи так или иначе всего лишь инструментом достижения цели, но не самой целью, всегда оказывается встроен в сложное переплетение разнообразных политических интересов и запутанную игру спецслужб. Биография Бен Ладена говорит сама за себя, но это всего лишь один — пусть и самый одиозный — из множества примеров¹.

А коль скоро это так, то “международный терроризм” можно и трансплантировать туда, где до такого хирургического вмешательства даже признаков его не было — как не было в Ираке при Саддаме Хусейне. И вот новый козырь в пользу продолжения оккупации: теперь Буш говорит, что США не могут вывести свои войска, так как иракцы не справятся с террористами. Поскольку же само понятие террористических акций становится безразмерным и прилагается в том числе к атакам сил сопротивления², то можно говорить о настоящем “перпетуум мобиле”.

Между тем, по данным некоммерческого международного проекта “Iraq Body Count”, на долю акций сопротивления приходится лишь 9% от общего числа жертв, 36% — на долю уголовных преступлений, которых практически не было при Саддаме, и 37% — на долю действий коалиции.

Такова цена “предотвращения”, стратегия которого ложится теперь в основание военной доктрины США. Ведь после даты-символа 11 сентября преступлением, заслуживающим жестокого возмездия и военного удара, теперь считается сама попытка (притом недоказанная, что и показали события в Ираке) обзавестись ОМУ. А таковой можно счесть любые исследования в области ядерных — и не только — технологий. Никакая лояльность по отношению к существующим международным соглашениям и институтам в области ядерного контроля уже не спасает, и в этом суть общезначимой для мира коллизии, развивающейся ныне вокруг Ирана.