Наш Современник, 2005 № 11

Я чувствовал, что в его жизни, во внезапном исчезновении из Москвы есть какая-то тёмная тайна, да и в некоторых местах вышеприведённого письма она угадывается, но раз он ничего мне не рассказал о том, почему бросил Москву, то я и спрашивать не стал. А на прощанье, на полутёмном перроне при тусклом жёлтом свете фонарей, он, укрывая от северного дождичка драгоценный сборник с удачным названием «Затяжной прыжок», написал на странице, рядом со своим ликом, обрамлённым курчавой шерстью, переходящей в густую бороду и плотную скобку усов:

«Станиславу Куняеву — человеку эталонной честности со старой, проверенной многим дружбой.

Ал. Алшутов

Верхняя Максаковка

20 августа 87 года».

Дружить, правда, мы с ним по-настоящему не дружили, но встречались в Москве, где он изредка появлялся то после службы в авиации, то после походов на судах рыбацкой флотилии в Тихий океан, то из Астраханского заповедника.

У меня к тому времени за плечами уже были дискуссия «Классика и мы» и моё дерзкое письмо в ЦК КПСС насчёт «Метрополя». Я уже не раз после этих поступков ощущал на своей шкуре всю силу еврейской ненависти, но рукопись Александра Бейлина, обрусевшего бродяги, полукровки, бастарда, выломившегося из среды своих расчётливых соплеменников, пославшего куда подальше их муравьиную, партийную талмудическую дисциплину, я благословил к изданию с лёгким сердцем, особенно когда прочитал в ней такие хотя и корявые, но искренние строки:

Когда вопрос нелепый задают —
за что мы любим Родину свою, —
я, словом на него не отвечая,
всем существом до боли сознаю,
что за неё во всём я отвечаю,
чего отнюдь другим не предлагаю,
на посторонних не перелагая
сверхличную ответственность свою.

Разные слухи о том, почему он исчез из Москвы и затерялся в северных просторах, конечно же, доходили до меня. Одни говорили, что он однажды неожиданно вернулся домой и застал у жены компанию хахалей. Началась драка. Ему сломали челюсть, но вскоре Александр подстерёг главного хахаля где-то на набережной и пырнул его ножом.

По другой версии, грешил он то ли фарцовкой, то ли иконами торговал и почувствовал, что вот-вот заметут — сбежал на Севера.

В последнее наше московское свиданье он хвастался мне, что есть у него возможность устроить свою жизнь в столице, но для этого «надо на Таньке Глушковой жениться», чего ему, видимо, не очень хотелось.

Но вскоре после того, как я вернулся из Сыктывкара, я встретился в редакции журнала «Октябрь» с одной известной поэтессой. Узнав, что я недавно виделся с Алшутовым, она разволновалась и поведала мне тайну, почему Алшутов-Бейлин исчез из Москвы и затерялся в Северном краю. Если верить этой диссидентке, то Алшутов был якобы тесно связан с еврейской компанией из семи человек, которая летом 1968 года вышла на Красную площадь, осуждая наше вторжение в Чехословакию. Протестанты развернули лозунги, но через две-три минуты ребята из КГБ скрутили их и запихнули в машину. По словам моей собеседницы, Алшутов должен был придти в августе 1968 года на Красную площадь восьмым. Но он не пришёл… Кто-то из его задержанных друзей решил, что он просто струсил, а кто-то предъявил ему более тяжкое обвинение: что он предупредил комитетчиков о предстоящей акции.

Как бы то ни было, но именно после чехословацких событий Александр исчез из Москвы, видимо, став в глазах еврейских отморозков предателем и изгоем.

Его книга «Затяжной прыжок» завершается строчками стихотворения, посвящённого жене Вере:

Единая и неделимая,
ты для меня, как Родина…

А молодой друг Алшутова Виктор Кушманов, когда-то встретивший меня на Сыктывкарском вокзале, у которого стихи «пахли раздавленной травой», прислал мне перед смертью осенью 2003 года письмо со стихами:

Внезапно вдруг ударит ток по коже —
Дорога, поле, стылая земля…
Мне изгородь родной избы дороже,
Чем изгородь Московского Кремля.

Иду по снегу, не нарочно плача.
Деревни нет. Нет ничего окрест.
Я как поэт здесь что-то в поле значу,
Я не поэт — там, где России нет.

Думаю, что Алшутов был бы рад, прочитав эти волнующие восемь строчек.

1982–2005 г.

Михаил Лобанов ИЗ ПАМЯТНОГО

ПОДАРОК ОТ БОГА