Наш Современник, 2002 № 10

Число друзей у Саши быстро росло. На нового советского посла был спрос, особенно в интеллигентских и околоинтеллигентских кругах. Он знакомился с писателями, издателями, артистами, журналистами и художниками. Это льстило самолюбию, позволяло чувствовать себя равноправным членом на всяких сборищах и посиделках при свечах и в табачном дыму, участие в которых было доступно не всякому австрийскому министру, не говоря уже о коллегах-послах из местного дипкорпуса. Оглядываясь назад, несколько лет спустя Саша задавал себе вопрос, как получилось такое? Языком он владел плохо, так что часто приходилось брать с собой Мукарова или кого-либо из молодых дипломатов. В живописи, западных литературных новинках смыслил мало. Статьи именитых журналистов сам читать был не в состоянии. Чего они к нему липли? Объяснение было простое и очевидное: он много и охотно рассказывал своим новым друзьям об их советских коллегах. Кто, с кем, почему, что пишет, что рисует, как настроен, чего хочет. Это-то он хорошо знал по своей прошлой работе. Как видно, это и было безумно интересно его слушателям, даже если иногда приходилось объясняться на пальцах.

Джон Паттерсон оказался вполне приличным и очень полезным парнем. Он часто наезжал в Вену, неделями жил здесь и держал для этих целей большую четырехкомнатную квартиру в районе церкви Мария ам Гештаде. Там собирались полезные люди, можно было спокойно и откровенно говорить до поздней ночи. Многие новые знакомые объясняли, что идти в советское посольство и задерживаться там допоздна для австрийцев не очень удобно. За посольством все же присматривают, никто не хочет, чтобы к нему приставали потом с расспросами господа из полиции или контрразведки. А квартира Джона — как раз то самое нейтральное место, где ни у кого никаких вопросов не возникнет. Правда, вид у квартиры не очень жилой. Но смущать это не должно. Квартира, в которой хозяин бывает изредка, иначе и выглядеть не может.

Саша понимающе улыбался. Что ему смущаться, а тем более бояться. Советский посол — фигура неприкасаемая. Понятно, что артистишки и писате­лишки в советское посольство ходить опасаются. Понятно, что и его они исподволь остерегают. Мол, смотри, не ходишь ли на американскую явочную квартиру, которую Джон выдает за свою. А хоть бы и так. Ему-то что. Главное, что он разговаривает с настоящими людьми, с известными представителями культурной жизни Австрии, Германии, США. Если кто сомневается, пусть в справочники заглянет. А где это происходит — в посольстве, на явочной квартире, у черта в преисподней — не все ли равно? Он вполне может позволить себе быть выше этого.

Заботило, однако, другое. Запас знаний о делах в советской культурной жизни подходил к концу. Тыковлев начинал повторяться все чаще, не знал ответа на вопросы, которые ему задавали. Нужна была подпитка. Саша с нетерпеньем ждал приезда из Москвы Банкина. Перешедший на работу в ВААП Борька должен был провести в Вене переговоры об издании каких-то книг советских писателей. Он, конечно, был в курсе московских сплетен, интриг, настроений и планов своих новых подопечных.

 

*   *   *

Машина шла по живописной долине Вахау. Солнце клонилось к закату, высвечивая замки и монастыри на островах Дуная, деревни и городишки, проносившиеся за окном машины. Ландшафт очаровывал сочетанием ослепи­тельной зелени и виноградников, белизной крепостных стен, серо-коричневой глади реки, деловито обтекавшей за островом остров, строгой линией расчер­ченного белыми полосками шоссе и бесконечными маленькими и такими удивительно уютными винными погребками и кафе с миловидными девушками-официантками в кукольных нарядах с накрахмаленными передничками и кокетливыми улыбками. В кафе и погребках уже останавливались три или четыре раза. “Нафиртелялись” изрядно, особенно если учесть, что возвращались с обеда в дирекции государственного металлургического концерна “Фёст Альпине”, где хорошо приняли на грудь.

— Яков Иванович, — наклонился к своему спутнику Тыковлев. — Да брось ты, наконец, про свои доменные печи и окатыши. Не наговорился, что ли, с австрийскими инженерами? Посмотри вокруг. Красота-то какая! Как с почтовой открытки. А вон впереди домик-то какой! Прямо пряничный из сказки братьев Гримм. Хочешь, зайдем? Посидим, на Дунай посмотрим. Еще по фиртелю выпьем. Или кофейку. Когда еще сюда приехать доведется. Солнце, воздух, природа. Сказка ведь, а не долина.

— Да хватит уже, — артачился Рыбов. — У меня изжога начинается от вашего кислого вина. Изжога, и живот пучит. Мы так дотемна до Вены не доберемся. Приедем в посольство, там и отдохнем. Баньку обещал ведь. Вот и дело. Водочки выпьем, закусим, попаримся по-нашенски, по-советски. Надоело мне целый день на глазах у австрийцев. Домой хочется.