Наш Современник, 2002 № 09

Всю кровь, все слезы на заре.

Над поминальною закуской

Не произносим слово “Месть!”...

Таким он был, обычным русским.

Не плачьте, русские,

Мы — есть!

 

РУССКИЙ НАРОД

Жует и бороду лохматит,

И собирает крошки в рот, —

Еще живет...

 

— А, может, хватит?

Ведь тыщи лет тебе, народ.

Поди, устал, пора на печку

Иль прямиком в уютный гроб.

Венок оплатим, купим свечку,

Попов заставим, пели чтоб.

Не сомневайся, честь по чести

Зароем в землю — прикажи!

 

Живет. И ластится к невесте.

И подновляет этажи.

Не собирается в могилу,

Еще не старый он казак.

И копит, копит, копит силу

И молодеет на глазах.

 

Ты погляди, какие лица

Сияют славой, просто шик!

На тыщи лет, как говорится,

Еще нас хватит, гробовщик...

СЛЕД ПО СЛЕДУ

Остались ноги у колосса,

И голова цела, хотя

С колес Россия на колеса

Перемещается, кряхтя.

 

Из века в век одно и то же...

Какие жуткие в ночи

Из-за бугра к нам лезут рожи,

И мы их бьем о кирпичи.

 

Бывало, встанем на колени

И восхищаемся кнутом,

И тут встает над нами Ленин,

И что с того? И что потом?

 

Куда ни гляну, где ни еду,

В какие дебри ни вхожу, —

Пересекаю след по следу,

По кругу заново кружу.

 

И не понять, какая сила

И кем нам заново дана,

Чтоб устояла ты, Россия,

И ныне, в  э т и  времена.

 

Меняешь путь, меняешь рельсы,

Хоронишь мертвых и живых

И учишь нас: точнее целься

И бей врага под самый дых.

 

И не велишь себе перечить,

Когда грядущее темно.

Прощай, Россия! И до встречи!

Конечно, если суждено.

Валентин Сорокин • Слово о друге (Наш современник N9 2002)

К 65-летию поэта Вячеслава Богданова

(1937—1975)

 

СЛОВО О друге

Если бы судьба дала Вячеславу Богданову пожить еще десять-пятнадцать лет, он стал бы, несомненно, очень крупным поэтом.

Поэты, вышедшие из рабочей среды, должны приобретать знания и литературный опыт по дороге к заводской проходной. А знания и опыт, приобретенные в цехе и помноженные на знания и опыт духов­ного мира, безусловно, дают писателю то, чего не даст ему ни одна аудитория.

Вячеслав Богданов быстро шел к своему призванию, зорким глазом оценивая пространство, которое он был обязан “обжить” вдохновением и словом:

 

Горела степь багряным цветом

И наплывал закатный мрак.

Стекали травы в буерак,

Перепела рыдали где-то.

 

Посмотрите, какая осторожная тревога художника выразилась в строфе!.. Он словно бы готовит себя, душу и сердце к чему-то сильному и большому. Имя этому — природа, дарование, совесть... Главное в поэте — чуткость к музыке жизни, к ветру Родины.

 

Камыш и тот, заслушавшись, притих.

Звала меня таинственная сила.

Но песня глуше,

Глуше каждый миг,

Все дальше уходила.

 

Вячеслав Богданов все больше и больше “прирастал” к синеве и раздолью не только потому, что он пришел на завод из деревни, но и потому (даже вероятнее всего, потому), что, рано познав железный труд, железный огонь, железное дыхание мартенов и домен, не мог не припасть на колени перед бессмертным бегом грозы, перед блеском и шумом моря.

Все, что создал человек гуманного на земле, — все на благо земли, а не на ее разрушение. И железо добыл человек — на благо жизни!

 

Я свой путь продумываю снова.

Как весенний улей — голова...

Все ошибки переплавлю в слово

На огне кровей и торжества!

 

Такое не скажешь походя. Такое надо сначала завоевать длинными годами, протекшими по огненным желобам домен и мартенов... На труде замешана человеческая воля, на труде восходит и талант человека. Вячеслав Богданов был очень трудолюбив. Прекрасный слесарь. Настоя­щий, без бахвальства и “чумазости”, рабочий. Ныне — рано ушедший русский поэт...

На Урал он приехал из черноземной Тамбовщины. Худой, тихий, совестливый. Отец его погиб на фронте. Мать — день и ночь на колхозной работе. Встретились мы с ним на пороге школы ФЗО № 5 в 1953 году в Челябинске. Сразу подружились, похожие друг на друга биографиями, любовью к стихам, к свету...

      Пришли в литературное объединение Челябинского металлур­гического завода. Ныне — это одно из самых сильных литературных объединений, из которого вышли двенадцать членов Союза писателей СССР. Мы уважительно и любовно относились к творчеству Людмилы Константиновны Татьяничевой и Бориса Александровича Ручьева. Постоянно встречались с Михаилом Львовым. Гордились своими земляками.

      Многие годы укрепляли и берегли дружбу с Василием Дмитриевичем Федоровым, чье непосредственное влияние на наши судьбы и на наше творчество — несомненно.

Нельзя брать слово неверными руками. Вячеслав Богданов был верен призванию, верен жизни. Он отлично понимал, что призвание — нечто большое и значительное — по труду, по необходимости учиться и растить в себе личность.